"Интеграция" на Краскинском городище

В.И.БОЛДИН, Е.И.ГЕЛЬМАН, А.Л.ИВЛИЕВ, Ю.Г.НИКИТИН

Исследуются работы 1997 — 2000 гг. на Краскинском городище (Хасанский район Приморского края) — крупнейшем бохайском памятнике, единственном на юге Дальнего Востока России городище, идентифицируемом с конкретным бохайским городом — округом Янь, с которого начинался морской путь из Бохая в Японию. Анализируются обнаруженные за полевые сезоны 1997 — 2000 гг. колодец, сеть печей по обжигу черепицы, остатки культовой буддийской постройки на земляном платформе с казенной оградой вокруг неё, участок городской стены, начатые исследования восточных ворот городища и территории, примыкающей к храмовому комплексу с юга. Работы дали новые интересные сведения как по внутренней планировке и стратиграфии этого памятника, абсолютной и относительной датировке его объектов, так и по различным аспектам хозяйства и культуры бохайцев.

«Integracia» at the Kraskino site of ancient settlement: 4 years of research. V.I.BOLDIN, E.I.CELMAN, A.L.IVLIEV, Yu.G.NJKITIN (Institute of History, Archaeology ami Ethnography of the Far Eastern Peoples, FEBRAS, Vladivostok).

The Kraskino site of ancient settlement situated in the Khasansky district is the largest Bohai site in Primorye. In the southern part of the Russian Far East it is the only site identified as the specific Bohai town, Yan circuit, which the sea route lo Japan started from. Seven tile kilns, n water well, remains of Buddhistic construction situated on the earthen platform with stone wall around it. and a purl of the town wall were unearthed at this ancient site during 1997—2000. Studies of the eastern gate and an area adjoining to the temple complex from the south were also started. Research carried out during 1997—2000 at the Kraskino ancient town has given the new interesting data concerning the inner layout and archaeological lavers situation of this site, absolute and relative dating of its objects as well as the various aspects of economy and culture of the Bohai people.

В рамках программы комплексной учебно-научной экспедиции «Оценка биологических и минеральных ресурсов, состояния и изменения окружающей среды, климата и народонаселения Тихоокеанской окраины России» (грант проекта № 748), раздел «Изучение культурной эволюции населения юга Дальнего Востока в конце плейстоцена — голоцене» Краскинским археологическим отрядом Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН в 1997 — 2000 гг. велись полевые исследования на Краскинском городище Хасанского района.

Этот памятник, ключевой для археологического изучения государства Бохай на юге Дальнего Востока России, уже давно привлекает внимание исследователей.

БОЛДИН Владислав Иннокентьевич — кандидат исторических наук, ГЕЛЬМАН Евгения Ивановна — кандидат исторических наук, ИВЛИЕВ Александр Львович — кандидат исторических наук, НИКИТИН Юрий Геннадьевич (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток).

Палладий Кафаров, путешествуя по российскому Дальнему Востоку в 1870-1871 гг., отметил, что в районе поста Посьет должен находиться старинный военный порт [13, с.94]. Собственно городище было обнаружено Г.И.Андреевым в 1958 г. во время археологических поисков на юге Приморья. В 1960 и 1963 гг. памятник обследовал Э.В. Шавкунов, сделавший инструментальную съемку его валов и датировавший его VIII—X вв. Исходя из данных китайских письменных источников и местной топонимики (протекающая здесь р. Яньчихэ) Эрнст Владимирович предположил, что городище является центром бохайского округа Янь, откуда осуществлялась основная связь Бохая с Японией [27, с.59, 64].

Систематическое исследование памятника началось с 1980 г. Первые раскопы были сосредоточены в севере—западной части городища, где находились руины буддийского храмового комплекса. К 1997 г. были обнаружены: главное здание храма, фундамент небольшого квадратного в плане сооружения, возможно, колокольной или барабанной башни, три печи по обжигу черепицы, каменный фундамент ограды, отделявшей храмовый комплекс от других кварталов города Исследования подтвердили датировку памятника временем государства Бохай (698— 926 гг.), при этом выявлены материалы, характерные для среднего и позднею периодов бохайской культуры. Большая часть раскопанных объектов относится к позднему периоду, т. е. к IX—первой трети X в.

Что же выделяет Краскинское городище среди десятков других бохайских памятников в Приморье и делает исследование его столь важным?

Во—первых, на сегодня это единственное в Приморье городище, отождествляемое с конкретным бохайским городом — центром округа (чжоу) Янь. Выдвинутое в свое время Э.В. Шавкуновым предположение о такой идентификации получило дальнейшую разработку и обоснование в трудах современных китайских ученых. Основной источник по истории Бохая — составленная в начале XI в. «Новая история династии Тан» — сообщает только, что Восточная столица Бохая Лунъю-ань «на юго — востоке примыкает к морю, это дорога в Японию». Здесь же сообщается, что «на древних землях [народа] вэймо [Бохай] учредил Восточную столицу, называемую Лунъюань — фу, также она называлась Чжачэн — фу, ей подчинены четыре округа (чжоу): Цин, Янь, Му и Хэ» (гл.219. Бохай чжуань = Повествование о Бохае). В 30—х годах XX в. японскими исследователями было установлено, что остатками Восточной столицы Бохая г. Лунъюань — фу является городище Балянь-чэн, расположенное в 6 км на восток от современного уездного города Хуньчунь в провинции Цзилинь КНР [18, 21]. В «Новой истории династии Тан» нет конкретного указания, который из подчиненных Восточной столице округов находился на побережье, являясь отправным пунктом морского пути в Японию. Здесь на помощь приходят сведения из другого источника — «Истории династии Ляо» — киданьской империи, завоевавшей Бохай в 926 г. В географическом разделе (гл.38) этой составленной в XIV в. истории приводятся названия уездов, подчиненных бывшим бохайским округам Восточной столицы. Об округе Янь, в частности, сообщается: «Округ Янь изначально был бохайской префектурой (цзюнь) Лунхэ. Прежних уездов (сянь) четыре: Хайян, Цзехай, Гэчуань, Лунхэ — все они упразднены. Дворов 300, подчиняется Кайчжоу, отстоит от него на 140 ли». Названия указанных в этом описании двух уездов — Хайян и Цзехай — можно приблизительно перевести как «Обращенный к солнцу (северный) берег моря» и «Прилегающий к морю». Это единственные два уезда среди относящихся к Восточной столице, названия которых указывают на их приморское местонахождение. Следовательно, именно округ Янь был приморским округом Восточной столицы [19, с.83]. Китайские историки наряду с этим свидетельством указывают также и на совпаде ние расстояния от Восточной столицы (в империи Ляо – Кайчжоу) до Янь - 140 ли, около 70 км с расстоянием от пос. Краскино до Хуньчуня [5, с.375—378]. Отметим также, что именно в районе Краскинского городища берег бух. Экспедиции обращен на юг, как это звучит в названии главного, находившегося в окружном центре уезда — Хайян. Таким образом, имеются существенные основания для отождествления Краскинского городища с бохайским округом Янь. Будучи расположенным в непосредственной близости от Восточной столицы Бохая, это городище может рассматриваться как эталонный памятник бохайской культуры в Приморье, на основании его материалов можно решать вопрос о принадлежности к этой культуре целой серии других одновременных ему памятников в Приморье.

Во—вторых, указание «Новой истории династии Тан» на то, что Восточная столица Бохая — это «дорога в Японию», заставляет предполагать, что Краскинское городище было первым крупным бохайским административным центром на пути прибывавших в район Посьета японских посольств в Бохай и соответственно, последним на пути отплывавших в Японию бохайских посольств. Всего в VIII—X вв. было совершено 35 бохайских миссий в Японию и 13 японских в Бохай, причем большинство из них следовало через Восточную столицу [24, с.259— 269]. Поэтому не исключается возможность нахождения материальных свидетельствI бохайско-японских связей в ходе раскопок Краскинского городища.

Рис.1. Расположение раскопов и объектов на Краскинском городище

За полевые сезоны 1997-2000 г. на городище были обнаружены и исследованы раскопками колодец, семь печей по обжигу черепицы, остатки культовой буддийской постройки на земляной платформе с каменной оградой вокруг неё, участок городской стены, начаты исследования восточных ворот городища и территории, примыкающей к храмовому комплексу с юга. Всего за 1997—2000 гг. вскрыто свыше 800 м² площади городища (рис. 1). Раскопки показали, что 1 слой на городище складывался на протяжении не менее полутора сотен лет и насчитывает 2—3 строительных горизонта. Его толщина достигает 1,8 — 2,3 м. Сильные грунтовые воды и наличие подлежащих сохранению остатков строений верхнего горизонта не позволили разобрать культурные наслоения до материка, на большей части раскопов пока исследованы только первый и отчасти второй строительные горизонты.

Остановимся на некоторых объектах, обнаруженных в ходе раскопок 1997— 2000 гг.

Все раскопанные печи по обжигу черепицы занимали небольшую территорию между храмовым комплексом и городской стеной [28]. По особенностям конструкции их можно разделить на две группы[1]. Печи № 4 — 8 относятся к первой группе. Все они имели сходную конструкцию и были сооружены в неглубоких, почти прямоугольных в плане котлованах. Верхние части стен всех печей были сделаны из камня (главным образом из гальки, в редких случаях использовались каменные блоки и плиты) и с внутренней стороны покрыты обмазкой. Кроме того, при сооружении различных частей в отдельных печах использовались большие фрагменты. Полусферический свод печей изготавливался из специальной смеси глины с резаной соломой и травой. В нескольких случаях, вероятно, для придания своду дополнительной прочности, в глинистую массу свода были добавлены фрагменты черепицы (средних и мелких размеров). Все печи состояли из четырех частей: предтопочной ямы, топки, топочной камеры и одной - двух труб. Предтопочная яма (использовавшаяся также для хранения небольшого запаса топлива) примыкала к печи снаружи. Судя по составу заполнения этих ям, в качестве топлива использовались дрова и каменный (бурый) уголь. С противоположной стороны от топочной ямы находилась труба. При этом в ряде случаев трубы примыкали к печи снаружи, а иногда находились внутри самой печи.

Печи подобной конструкции были обнаружены при исследовании мастерской вблизи остатков Верхней столицы Бохая в Дунцзинчэне уезда Нинъань провинции Хэйлунцзян, КНР [25].

Ко второй группе относятся только две печи: № 9 и № 10, имеющие схожую конструкцию: обе состоят из одной небольшой камеры овальной формы. Пока точно не известно, для каких целей эти печи были созданы, но, возможно, они были вспомогательными печами для обжига отдельных (индивидуальных) деталей украшений крыши. Интересно отметить, что в процессе исследования этих печей не было найдено ни одного фрагмента от свода или глиняной обмазки стен. Кроме того, по сравнению с другими печами степень обожженности дна и стен котлована обеих печей была весьма слабой, внутри котлованов не обнаружено каких—либо явных следов отдельных конструкций и дополнительных сооружений (труб, топки и т. п.) (табл. 1).

Необходимо отметить, что, судя по степени обжига пода и стен, все обнаруженные печи и были одноразовыми. Кроме того, пять печей (№ 4—8) были сооружены на одной площадке: когда одна печь приходила в негодность (разрушалась), на том же самом месте сооружалась другая. При этом строительные материалы старой печи — каменные блоки, галька, фрагменты черепицы — часто использовались в процессе сооружения новой (рис. 2).

В результате раскопок была установлена следующая последовательность сооружения печей к западу от храма: первоначально были построены печи № 5 и № 9, затем на месте печи № 5 была построена печь № 6 и близлежащие печи №8 и № 10. Некоторое время спустя на пространстве между печами № 6 и № 8 была построена печь № 7. Самой последней была сооружена печь № 4. Интересно отметить, что все вышеперечисленные печи были ориентированы в одном направлении: с юго-востока на северо-запад[2]. Это, видимо, связано с тем, что

Рис. 2 Краскинское городище. Печи № 4-8 в процессе раскопок

для создания хорошей тяги в печах древние мастера использовали преобладающие юго-восточные муссоны. При сравнении направлений, по которым ориентированы эти печи, и местной розы ветров становится ясным, что, скорее всего, печи функционировали в период с середины мая до начала сентября.

Располагался в хозяйственной половине храмового комплекса, южнее площадки с печами по обжигу черепицы, у крепостной стены города [3]. Для строительства колодца был вырыт котлован со сторонами 2,20—2,30 м, ориентированный углами по сторонам света. В основании каменной шахты колодца была квадратная рама из двух венцов плах и брусьев. Видимая длина одной стороны этой рамы составляла почти метр, а ее края уходили под камни кладки колодезной шахты не менее чем на 15—20 см. На уровне основания верхнего бруса удалось обнаружить остатки фильтра в виде плетня, крепившегося к деревянной же раме. Выше рамы шахта колодца сложена из галечника вперемешку с черепицей, только кольцо кладки, обращенное внутрь шахты, состояло полностью из крупных удлиненных галек. Ширина кладки колодца на разных уровнях варьировала от 0,45—0,65 до 0,7— 1,15 м. В пределах верхней части шахта колодца округлая, диаметром 0,8—0,85 м, в нижней половине она принимает квадратную форму, с ориентировкой углов по сторонам света. Глубина колодца 3 м (рис. 3).

Верхняя треть шахты колодца была плотно забита камнями, битой и целой черепицей. На глубине 160—170 см от верхних камней шахты находилась крышка колодца — плоская каменная плита толщиной 4—5 см, расколотая на две части. Эта плита вполне могла использоваться в качестве неподвижной части крышки колодца, вторая половина которой, видимо, была деревянной. Под ней плотность заполнения в виде камней и черепицы в слое заиленного вязкого песка толщиной 30—40 см была значительно меньше, видимо, плита, застряв в шахте, задержала собой основную массу падавших в колодец камней и кусков черепицы. Слой ниже плиты содержал большое количество зоологических и ботанических остатков.

Рис. 3. Краскинскос городище. Колодец. Вертикальный разрез и планы деревянного сруба и шахты на уровне -405 см

Предположительно этот слой отмечал уровень воды в колодце на момент его гибели, поскольку ниже его были найдены фрагменты деревянных чашек, веток, травы, насекомых, не имевших следов огня и законсервированных в водоносном слое. Одна большая плаха была прослежена от этого уровня почти у дна колодца. Здесь, ниже древнего уровня воды, в колодце был обнаружен основной массив артефактов, представленных раздавленными археологически целыми сосудами и фрагментами, а также частями и целыми экземплярами верхней и нижней черепицы.

Дно колодца было вымощено галькой. Во время разборки центральной части этой вымостки была обнаружена деревянная чаша на поддоне (рис. 4, 2), керамическое чернолощеное блюдце (рис. 4, 1), а рядом с ними был найден фрагмент стенки сосуда в форме шестиугольника (рис. 4, 3). Эти предметы, несомненно, имеют ритуальное значение и, явно, были положены при строительстве колодца.

Юго-западнее колодца обнаружена черепица, выложенная рядами в один слой, образующая прямоугольник размерами 1,3 х 2 м. Земля в районе этой черепицы была сильно прокалена. Возможно, это остатки сгоревшего черепичного навеса над колодцем. Навес мог опираться на четыре столба, от которых остались ямки диаметром 20 см. Следы пожара также прослеживаются вокруг колодца, вдоль храмовой стены и на остатках крепостной стены.

Некоторые сосуды и черепицы, извлеченные из шахты колодца, имеют следы нагара от сильного огня. Удалось восстановить 22 сосуда. Все они изготовлены на гончарном круге и представлены различными формами, горшками, вазами и ва… (пропущено)

Рис. 4. Краскинскос городище. Предметы, из колодца. 1 — блюдце, 2 — чаша, 3 — шестиугольник из стенки сосуда, 4 — фляга, 5 — ваза (1. 3—5 — глина, 2 — дерево)

имеются два валика (в средней части и у основания), а нижняя часть тулова украшена девятью рядами косых насечек, нанесенных роликовым штампом. На днище сосуда есть рельефный круг, а на верхней и нижней частях горловины — соответственно вертикальное и горизонтальное лощение (рис. 4, 5). От краскинских и других исследованных бохайских сосудов эта ваза отличается и составом формовочной массы, что указывает на ее не местное происхождение. В то же время по форме и декору ваза полностью аналогична известным сосудам киданей, завоевавших Бохай в 926 г. [8, с.102—104, 119, 120]. Это первый случай обнаружения киданьской керамики в Приморье. Ранее, судя по характерному орнаменту, фрагменты киданьских сосудов находили на городище Верхней столицы Бохая в Дунцзинчэне, которая в 926—929 гг. была столицей управляемого киданями вассального их империи государства Дундань [29, р.70, fig. 68]. Не меньший интерес представляет собой фляга, сочетающая в себе когурёские и киданьские черты (рис. 4,4). По сведениям, полученным от китайского археолога Ван Юйляна [г. Харбин], второй та кой экземпляр найден в Китае, в районе г. Муданьцзяна.

Найденная в этот раз на дне колодца деревянная чаша представляет собой первое деревянное изделие, полученное при раскопках бохайских памятников, как в России, так и за рубежом.

Большое значение для относительной датировки строительства колодца имеет находка в заполнении кладки колодца фрагмента таза, части которого были найдены при зачистке печи № 4 для обжига черепицы. Очевидно, эта, самая поздняя из обнаруженных здесь печей, функционировала до строительства колодца.

Колодец по своему устройству аналогичен известным колодцам Когурё и Бохая. Так в г. Пхеньяне, в 3 км к югу от Тэсонсанской крепостной стены раскопан колодец, функционировавший по предположению корейских археологов с середины III по VI в. Глубина его 9 м, диаметр шахты около 1 м [12]. Аналогичной конструкции колодец имеется и на городище Верхней столицы Бохая в Дунцзинчэне [9, с. 49; 26, с. 67]. Традиция устройства подобным образом колодцев сохранилась у корейцев. В Приморье такие колодцы встречаются на местах старых корейских деревень.

ка относятся ко времени чжурчжэньской империи Цзинь (1115-1234 гг.). Колодцы представляли собой квадратную шахту со стороной около 1 м, в первом случае образованную срубов из досок толщиной 4 -8 см и шириной 12 см, во втором — основу шахты составлял каркас из поставленных по углам кольев, соединенных в пазы на разных уровнях между собой поперечными связками. Обшивка каркаса представляла собой плетень из пучков тонких веток [6, л.37—39; 1, с.269—273]. Таким образом, налицо серьёзные отличия в устройстве колодцев XII—начала XIII в. от колодца, раскопанного на Краскинском городище. Видимо, здесь наблюдается наличие разных традиций колодезного строительства у бохайцев и чжурчжэней. При этом бохайская традиция, несомненно, имеет связь с более ранней — когурёской.

Благодаря находкам из колодца мы имеем больше оснований датировать верхний строительный горизонт городища первой третью X в., т. е. последним этапом существования Бохая и временем его завоевания киданями в 926 г. Какое-то время город должен был существовать под властью киданей, когда на завоёванных бохайских землях было создано вассальное киданьской империи государство Дун-дань.

Платформа здания храма (?) среднего строительного горизонта

Севернее остатков храма, раскопанного в 1980 году, в нижележащих культурных отложениях обозначились границы земляной платформы сооружения, возможно, храма. С северо-западной и частично северо-восточной сторон она была оконтурена опорной стенкой, сложенной из каменных блоков в 1—2 слоя. Ширина стенки 30—40 см, высота 15—20 см (рис. 5). С северо-восточной и юго-восточной сторон каменная стенка не сохранилась, но границы её обозначала полоса плотной тёмно-коричневой супеси. Платформа ориентирована по линии северо-восток — юго-запад. Такую же ориентировку имели все сооружения буддийского храмового комплекса верхнего строительного горизонта. Размеры платформы полностью восстановить не представляется возможным, поскольку южная ее часть перекрыта платформой храма верхнего строительного горизонта. Удалось восстановить лишь протяженность её северо-восточной стороны. Здесь её длина составляет около 8 м. С внешней стороны вдоль платформы — там, где сохранилась каменная облицовка, наблюдался развал битой черепицы, являвшейся остатками черепичной кровли крыши этого здания. Среди фрагментов черепицы встречены обломки терракотового украшения конька крыши — чивэй. Найденные в районе опорной стены платформы концевые диски черепицы с кровли этого здания (рис. 6, 2, 3) своим декором отличаются от дисков здания храма верхнего горизонта (рис. 6, /). В то же время аналогичные диски отмечены в заполнении котлована и в кладке шахты колодца, что свидетельствует о строительстве колодца позже этого здания среднего горизонта.

Остатки храмовой ограды в виде ее каменного фундамента были обнаружены в 9 м на северо-запад от края платформы здания среднего строительного горизонта. Так же, как и платформа здания, ограда ориентирована с северо-востока на юго-запад, т. е. шла практически параллельно ее северо-западной стороне. Протяженность сохранившейся северо-западной стороны ограды 17,5 м. Фундамент сложен в 1—2 слоя камней. При этом нижний слой сформирован крупными камнями блочного вида, а верхний — более мелкими, скреплёнными глинистым раствором. Следы раствора хорошо сохранились на отдельных участках фундамента. Ширина кладки фундамента не превышала 40 см, высота 35 см. На всем протяжении вдоль внешней стороны фундамента начиная от уровня верхнего слоя кладки

Рис. 5 Краскинское городище. Платформа здания среднего строительного горизонта.

залегала черепица, среди которой отмечены обломки концевых дисков верхней фронтальной черепицы, аналогичные дискам у платформы здания среднего строительного горизонта. Обломки черепиц вниз распространялись до слоя темно-серой подгорелой супеси, отмеченной на внешней стороне фундамента на всем его протяжении. На отдельных участках супесь была черной, сажистой с концентрацией древесных угольков. Толщина этого слоя не превышала 2 см, очевидно, это след сгоревшей деревянной ограды, построенной на каменном фундаменте, черепица же являйся остатками кроьлн у* -_ч;> ограды. 11сдоОпые ограды до сею времени имеют место в буддийских храмах Китая, Японии, Кореи. Следует отметить, что подобное устройство имела и ограда бохайского Абрикосовского храма близ с. Кроуновка в Уссурийском районе Приморья [4, с. 85]. С внутренней стороны фундамента ограды в двух местах отмечены отрезки фундаментов, пристроенные под прямым углом к основному (их ориентировка — северо-запад — юго-восток) и делящие территорию двора храма на отдельные участки. Сейчас уже можно выделить три таких участка: юго-западный, занимающий территорию от юго—западного угла фундамента до первой поперечной стены, центральный, заключенный между двумя поперечными стенами, и северо-восточный. Членение на отдельные участки храмовой территории также характерно для буддийских храмов стран Дальнего Востока. Фундаменты названных оград имеют такую же конструкцию, что и основной фундамент. Вблизи юго-западного угла ограды располагался

Рис. 6. Краскинскос городище. 1—3 — концевые диски черепицы, 4 — голова дракона, 5 — буддийская статуэтка, 6—8 — навсршия головных шпилек, 9—10 — тушсчницы (1—4, 9, 10 — глина; 5—8 — бронза) скорее всего, украшавшая ворота ограды (рис. 6, 4).

Для исследования конструкции окружающего городище вала в 120 м на север западных ворот был заложен раскоп, который охватывал вершину, внутренний и внешний склоны вала [7].

Раскопки показали, что городская стена строилась, по меньшей мере, в два этапа. При этом стена раннего этапа имела наружную и внутреннюю кладки из каменных блоков. Пространство между ними было заполнено землей (рис. 7, 1).

Наружная кладка имела общую высоту около 2,6 м при толщине 1,4—1,8 м. Ее наружная поверхность была выложена 8—9 ярусами каменных блоков шириной около 0,4—0,8 и высотой до 0,3 м. Так как кладка стены не разбиралась, сейчас невозможно определить внутреннее устройство ее каменной выкладки. Внутренняя облицовка наружной кладки сложена из 6—7 ярусов каменных блоков и имеет высоту 0,9—1 м. И наружная, и внутренняя поверхности наружной кладки имеют в основании бордюр из одного ряда плоских плит толщиной 4—-6 см.

Внутренняя кладка состоит из 7 ярусов каменных блоков, бордюра внизу и имеет высоту 1,1—1,2 м. Нижний ярус внутренней кладки состоит из крупных квадратных в поперечном сечении блоков высотой до 0,4 м; блоки верхних ярусов имеют высоту 10—15 см . Внутренняя кладка сложена в один блок и отстоит от наружной на 2,2 м. Наружная кладка на 0,4—0,6 м возвышается над внутренней, образуя бруствер, под прикрытием которого на валу могли находиться его защитники.

Снаружи, в 1,5 м от внешней каменной кладки в материке наблюдались следы небольшого ровика шириной около 2 м и глубиной 0,3—0,4 м. В заполнении рва встречены фрагменты керамики, кости животных, куски дерева.

Впоследствии нарастание культурного слоя на памятнике вызвало необходимость надстройки вала. На этот раз его наружная сторона была сложена из утрамбованных слоев земли, а сверху сооружена галечниковая насыпь. Видимо, во время надстройки появилась потребность отвода грунтовых вод, накапливавшихся внутри городища, в низине возле вала. Для этого в старых блочных стенах вала была прорыта траншея, в которой соорудили водоотвод. При этом водоотводом была нарушена внутренняя поверхность наружной блочной кладки.

Водоотвод представлял собой каменную перемычку между внутренней и внешней каменными кладками крепостного вала. Внешне он напоминал короб высотой 0,7—0,9 м, шириной 1—1,2 м, протянувшийся на 2,7 м от наружного края внутренней кладки до внутреннего края внешней кладки вала (далее, до наружной стороны вала, под внешней кладкой он не раскапывался), накрытый сверху крупными каменными плитами. Во внутренней каменной кладке вала против этой перемычки имелось отверстие высотой 0,5 и шириной 0,4 м.

Расчистка канала водостока показала, что довольно ровные изнутри вертикальные стенки канала сложены из каменных блоков, северо-восточная стенка — из гранитных блоков в 1 ярус, юго-западная — из блоков песчаника, в основном уложенных в два яруса. При этом нижний ярус блоков был врыт в землю, так как уровень «пола» канала водоотвода, отмеченный вымосткой из галечника и фрагментов черепицы, находится на 10—15 см выше нижних краев каменных стенок. Глубина канала 20—30 см, ширина — 40—50 см. Дно канала имеет понижение на 15—20 см в сторону внешней каменной кладки вала, что подтверждает возможность стока воды по этому устройству наружу из городища (рис. 7, 2). Следы подобного сооружения отмечены в крепостной стене бохайского городища Горбатка.

Интересно, что северная и южная части внутренней каменной стены отличаются породой используемого камня и общим видом кладки. Это может свидетельствовать о том, что различные участки стены строились разными коллективами, самостоятельно добывавшими камень для строительства.

Так как ни на городище, ни в заполнении вала не встречено материалов ранее и позднее бохайского времени, оба этапа строительства вала должны относиться ко времени государства Бохай. Косвенным свидетельством датировки позднего этапа может служить находка танской монеты «Кай-Юань тунбао» с полумесяцем на реверсе на уровне галечной насыпи вала. Такие монеты выпускались в империи Тан с середины VIII в.

Исследования последних лет свидетельствуют о том, что валы, сочетающие каменные кладки с земляным заполнением между ними, скорее всего, являются правилом, а не исключением для бохайских городищ в Приморье. Наружная и внутренняя каменные кладки вала обнаружены на городищах Синельникове, Николаевское—2, наружная — на городище Горбатка, следы кладок отмечены на Марьяновском и Горнореченском—3 городищах.

Это резко контрастирует с земляными валами равнинных и ряда горных городищ чжурчжэней XII—первой трети XIII в. (Чугуевского, Николаевского, Краснояровского, Шайгинского, Южно-Уссурийского и др.) и, скорее всего, отражает разные традиции фортификации у строителей этих городов.

Бохайские городища с каменно-земляными валами не являются совершенно уникальными в этом регионе. Их ближайшими аналогами, предшествующими им по времени, являются городища Когурё, в первую очередь, бывшая столица Когурё городище Гонэйчэн в Цзиани провинции Цзилинь, КНР [2 , с.19—21, 33; 14, с. 17]. Наличие подобных каменных кладок в стенах бохайских городищ за пределами Приморья пока отмечено на городище Верхней столицы Бохая в Дунцзинчэне [11, с.44, 45]. Летописные материалы также свидетельствуют о каменных стенах некоторых бохайских городов, например Южной столицы Наньхайфу [5, с.380].

В ходе четырех сезонов раскопок получено большое количество различных артефактов, характеризующих культуру и хозяйство бохайцев. Наряду с составляющими основную массу находок фрагментами керамических сосудов и кровельной черепицы имеются фрагменты фарфоровой и глазурованной посуды, немало железных изделий — гвоздей, скоб, наконечников стрел, ножей, различных инструментов, пряжек и поясных накладок, фрагментов втулок ступиц тележных колес и др., украшения из бронзы и серебра — детали пояса и сбруи, головные шпильки, позолоченные полусферические бляхи; из разных пород камня сделаны бусы и крышка сосуда, украшенная изображением уточки.

Вся масса находок требует отдельной публикации, здесь отметим только наиболее выдающиеся.

Бронзовая позолоченная буддийская статуэтка. Была найдена на уровне среднего строительного горизонта восточнее платформы описанного выше строения. Отличается от найденной в храме верхнего горизонта тем, что та статуэтка изображала сидящего Будду, найденная же в этот раз — стоящая (рис. 6, 5). Ладонь правой руки прижата к груди, а левая рука опущена вниз. Общий стиль изображения близок к золотой статуэтке из района Верхней столицы Бохая [20, с. 17]. Общая конструктивная деталь всех этих бохайских статуэток — наличие внизу стержня для крепления в каком-то основании. Такой стержень есть и у буддийских статуэток из остатков Борисовского бохайского буддийского храма в Уссурийском районе Приморского края [15, с.260—265; 17], и у статуэтки из погребения 112 Корсаковского могильника [16, с.188, табл.LXVII, 10].

Бронзовые шпильки. Обнаруженные в 1999—2000 гг. три позолоченные шпильки имеют единую конструкцию — два стержня, соединенные наверху массивным навершием. По оформлению навершия они относятся к двум видам. Навершия первого вида состоят из большой полусферы и двух валиков по сторонам от нее. Здесь наиболее яркой бросающейся в глаза деталью является наличие трех декоративных стерженьков в виде расположенных в два яруса цветков колокольчика с пятью лепестками, помещенных на центральной полусфере и боковых валиках. Поверхность полусферы и валиков украшена выгравированным бутоном цветка (лотоса?) на сторонах центральной полусферы и стилизованным изображением завернутых листьев в виде завитков на сторонах валиков (рис. 6, 6, 7). Такая же шпилька, но с зернистым орнаментом на поверхности навершия, была найдена здесь же в 1983 г. [4, с.118, рис. 18, 5]. Стержни у этого вида шпилек отлиты вместе с навершиями. Ближайшие аналогии такой шпильки происходят тоже с бохайских памятников на территории КНР [10, табл.II 4: рис. 12, 5; 16, 7; 22, с.32—36, рис.16, 9; 23, с.47—49. рис. 24, 1; табл.Х, 1]. Навершие второго вида имеет центральную полусферу, украшенную рельефным изображением розетки четырёхлепесткового цветка, и два возвышающихся валика на концах с двух сторон от нее. Валики представляют собой выходящие из-под центрального цветка и завернутые в рулон ленты, что подчеркивается спиральными завитками на боковых гранях (рис. 6, 8). Тонкие стержни шпильки вставлялись в просверленные насквозь отверстия в навершиях. Аналогичная шпилька несколько меньших размеров найдена в бохайском могильнике Чернятино-5 в Октябрьском районе Приморского края.

Шпильки первого и второго видов объединяет сходная форма навершия, декор на его поверхности, а сопоставление их с подобными шпильками из бохайских памятников в Северо-Восточном Китае позволяет наметить основные этапы эволюции от наверший первого вида к навершиям второго вида, равно как и связь этих шпилек с аналогичными украшениями покровской культуры, найденными в Корсаковском могильнике близ Хабаровска [16, с. 102, 116, 122, 123, 127, табл. LХХХVI, 1, 2; ХСIII:15, 16; ХСIV:21; LХХП:8].

Тушечницы — глиняные приборы для растирания и разведения водой туши во время письма. В ходе раскопок на территории храмового комплекса найдена одна целая тушечница в форме совка и фрагмент другой — круглой (рис. 6, 9, 10). Тушечницы в форме совка характерны для Китая времени Тан, Пяти династий, Ляо и Сун. На бохайских памятниках пока известна одна подобная тушечница из могильника Бэйда в уезде Хэлун провинции Цзилйнь [22, с.34, 35], круглые же тушечницы — пять реставрированных и 11 фрагментов — обнаружены во время раскопок городища Верхней столицы Бохая [9, с.96, 97, табл. 75].

О распространении грамотности среди обитателей Краскинского городища свидетельствуют не только находки тушечниц, но и фрагменты надписей на стенках керамических сосудов и на черепице. К настоящему времени здесь найдено 6 таких фрагментов, 4 из них — во время раскопок 1997—2000 гг. Несомненно, они сделаны китайскими иероглифами, хотя вследствие своей фрагментарности однозначному прочтению не поддаются. Исключение, пожалуй, представляет фрагмент со знаком «женщина» и двумя точками над ним. Это важное дополнение к эпиграфическим материалам по письменности у бохайцев.

Важной задачей работы экспедиции в плане программы интеграции академической науки и высшего образования было привлечение студентов к археологическим исследованиям, прохождение ими полевой археологической практики. За четыре года осуществления программы в работе Краскинского археологического отряда участвовали студенты Дальневосточного государственного университета. Дальневосточного государственного технического университета, Уссурийского государственного педагогического института, Артемовского колледжа ДВГУ, Красноярского педагогического университета — всего 49 человек. Практическая работа студентов заключалась в непосредственном участии в процессе раскопок. Для них читались лекции о памятнике и по археологии и средневековой истории юга Дальнего Востока России. Студенты также выполняли камеральные работы, связанные с обработкой массового материала и индивидуальных находок.

В целом работы 1997—2000 гг. на Краскинском городище дали новые интересные сведения как по внутренней планировке и стратиграфии этого памятника, абсолютной и относительной датировке его объектов, так и по различным аспектам хозяйства и культуры бохайцев. Конечно, достигнутые результаты еще очень скромны по сравнению с тем, что предстоит сделать в ходе изучения этого памятника. Его огромная площадь и почти двухметровый культурный слой предполагают еще многие годы археологических раскопок до получения достаточно полных данных об этом городище.

1. Болдин В.И., Ивлисв А.Л. Отчет о полевых исследованиях на Краскинском могильнике в Хасанском районе Приморского края в 1993 году // Раскопка памятников Бохайской культуры Приморья России. Сеул, 1994. С.251—333; 445—448.

2. Вэй Цуньчэн. Гаогоули каогу (Археология Когурс). Чанчунь: Цзилйнь дасюэ чубаньшэ, 1994. 124с. + 180 илл.

3. Гельман Е.И., Болдин В.И., Ивлисв АЛ. Раскопки колодца Краскинского городища // История и археология Дальнего Востока. К 70—летию Э.В.Шавкунова Владивосток: Изд—во ДВГУ, 2000. С.153—165.

4. Государство Бохай (698—926 гг.) и племена Дальнего Востока России. М.: Наука, 1994. 219с.

5. Дунбэй лиши дили (Историческая география Ссвсро—Восточного Китая). Т.2. Харбин: Хэй-лунцзян жэнъминь чубаньшэ, 1989. 414 с.

6. Ивлиев АЛ. Отчёт об археологических исследованиях в Ханкайском районе Приморского края в 1978 году // Архив Института археологии РАН. Владивосток, 1980. Р—I. № 7478.

7. Ивлиев А.Л., Болдин В.И., Никитин Ю.Г. Новые сведения о фортификации бохайских городищ // Археология и этнология Дальнего Востока и Центральной Азии. Владивосток: Институт истории ДВО РАН. Совет молодых ученых, 1998. С.152—156.

8. Ивлиев АЛ. Киданьская керамика // Древний и средневековый Восток. 4.1. М.: Наука, 1985. С.100— 125.

9. Институт археологии Академии общественных наук Китая. Людиншань юй бохайчжэнь. Тандай бохайго—дэ гуйцзу муди юй дучэн ичжи (Людиншань и Бохайчжэнь. Остатки кладбища аристократии и столичного города государства Бохай эпохи Тан). Пекин: Изд—во Чжунго дабайкэ цюаньшу чубаньшэ, 1997. 129 с. + 128 табл. илл.

10. Институт археологии провинции Хэйлунцзян Хэйлунцзян нинъаньши хунцзуньюйчан муди— дэ фацзюэ (Раскопки могильника Хунцзуньюйчан в городе Нинъань провинции Хэйлунцзян) // Каогу. 1997. №2. С.1—16.

11. Институт археологии провинции Хэйлунцзян. Станция по охране и изучению памятников города Муданьцзян. Бохайго шанцзин лунцюаньфу ичжи ицзюизюци нянь каогу фацзюэ шоухо (Результаты археологических раскопок остатков Верхней столицы Лунцюаньфу государства Бохай в!997 году) // Бэйфан вэньу. 1999. № 4. С.42-^»9, табл. 1—111.

12. Кан Тхэ Он. Обнаружен колодец периода Когуре // Корея 1986. № 2. С.38—39.

13. [Кафаров] Палладий. Этнографическая экспедиция в Южно—Уссурийский край. (Письма архимандрита Палладия)//Изв. Император, рус. геогр. о-ва. СПб., 1871. Т.7, №2. С.91—94.

14. Ли Дяньфу, перевод на японский Нисикава Хироси. Кокурэй, боккай—но кого то рэкиси (Археология и история Когурс и Бохая). Токио: Гакусэйся, 1991 222 с.

15. [Медведев В.Е.] Бохайская кумирня в Приморье Сеул: Хакъснмунхваса, 1998. 476 с.

16. Медведев В.Е. Средневековые памятники острова Уссурийского. Новосибирск: Наука, 1982. 216с.

17. Окладников А.П. Две бронзовые статуэтки бохайского времени из Приморья // История и культура Востока Азии. Т.З. Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века. Новосибирск: Наука, 1975. С.47—52.

18. Сайто Дзимбэ. Мансюкоку кантосс консюнкэн ханрадзс—ницуйтэ (О городище Баньлачэн в усздс Хуньчунь провинции Цзяньдао Маньчжоу-го) // Кокогаку дзасси. 1942. Т 32, № 5. С.224—246.

19. Сунь Цзиньцзи. Бохай цзянъюй као (Исследование пределов Бохая) // Бэйфан луньцун. 1982. № 4. С.82—88.

20. Сунь Юаньцзи, Янь Ваньсян. Бохай гуду шанцзин лунцюаньфу фасянь цзиньфо (Находка золотого Будды в древней столице Бохая Шанцзин — Лунцюаньфу) // Бэйфан вэньу 1991. № 4. С. 17.

21. Торияма Книги. Боккай коку сбей (Краткая история государства Бохай). Синцзин [Чанчунь]: Мании бунка кскай, 1939. 152 с.

22. Хэлунсянь вэньу чжч (Описание памятников культуры уезда Хэлун) / Под общей ред. редакционного комитета «Описания памятников культуры провинции Цзилйнь». 1984 138 с. + 12 табл. илл.

[1] Ориентировка, размеры печей и отдельных частей их конструкций представлены в табл. 1

[2] Ориентировка всех печей определялась по расположению труб, т. с. по направлению движения воздуха при обжиге — от топки к трубе.