Уважаемые посетители, сайт перенесен на другой домен www.khasan-district.ru

(отрывок из книги Ларина В.Л. Китай и Дальний Восток России в первой половине 90-х: Проблемы регионального взаимодействия. ДВО РАН, Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока. Владивосток Дальнаука 1998 284 с.)

НЕМНОГО ИСТОРИИ

    Вряд ли у кого из писавших и публично обсуждавших в 90-е годы вопросы российско-китайской границы существовало сомнение в необходимости ее уточнения. Совершенно очевидно, что реально обозначенная на местности линия границы к концу XX столетия отличалась от договорной, и настойчивые стремления Китая к «восстановлению исторической справедливости» имели под собой известные основания. Но и России также есть что вспомнить.
В первой половине XVII в. русские землепроходцы активно осваивали оба берега Амура, построив на них ряд поселений и укрепленных пункте (острогов). Однако по Нерчинскому договору, подписанному 29 августа 1689 г.,³⁷⁴ Россия уступила Китаю почти все земли на Верхнем Амуре. В 1727 г. были подписаны Буринский трактат (20 августа) и Кяхтинский договор (21 октября), служившие правовой основой взаимоотношений между государствами до середины XIX в.
    16 мая 1858 г. между Россией и Китаем был заключен Айгуньский договор, по статье 1 которого левый берег Амура от р. Аргунь до устья признавался владением России. Согласно той же статье Айгуньского договора, «от реки Уссури далее до моря находящиеся места и земли, впредь до определения по сим местам границы между двумя Государствами как ныне да будут в общем владении Дапцинского и Российского государств» - Тяньцзиньский договор от 1 июня того же года обязывал стороны исследовать и определить «граничную черту» между государствами, оставшимся неразделенными территориям. Статья 9 Тяньцзиньского трактата гласила, что «Неопределенные части границ между Китаем и Россией будут без отлагательства исследованы на местах доверенными лицами от обоих Правительств, и заключенное ими условие о пограничной черте составит дополнительную статью к настоящему трактату. По назначении границ сделаны будут подробное описание и карты смежных пространств, которые и послужат обоим Правительствам на будущее время бесспорными документами о границах» ³⁷⁵.
Наконец, 2 ноября 1860 г. был подписан Пекинский (дополнительный к Тяньцзиньскому) договор, подтверждавший Айгуньский и Тяньцзиньский договоры и окончательно определивший восточную границу между владениями России и Китая. В нынешних спорах вокруг демаркации довольно часто звучали призывы восстановить ее соответственно Пекинскому договору 1860 г. Уже первое обращение к этому документу показывает, что Пекинским договором (конкретнее, его 1-й статьей) линия границы обозначалась весьма приблизительно и поэтому требовала четкого определения на местности:
«С сих пор Восточная граница между двумя Государствами, начиная от слияния рек Шилки и Аргуни, пойдет вниз по течению реки Амура до места слияния сей последней с рекою Уссури. Земли, лежащие по левому берегу (на Север) реки Амура, принадлежат Российскому государству, а земли, лежащие на правом берегу (на Юг), до устья реки Уссури, принадлежат Китайскому Государству.
    Далее от устья реки Уссури до озера Хинкай (Ханка. — В.Л.) граничная линия идет по рекам Уссури и Сунсача. Земли, лежащие по Восточному (правому) берегу реки, принадлежат Российскому Государству, а по Западному (левому). —Китайскому Государству. Затем граничная между двумя Государствами линия, от истока реки Сунгача, пересекает озеро Хинкай и идет к реке Бэлэн-хэ (Тур), от устья же сей последней, по горному хребту, к устью реки Хубиту (Хубту), а отсюда по горам, лежащим между рекою Хунъчуь и морем, до реки Ту-мынь-дзян. Здесь также земли лежащие на Востоке принадлежат Российскому Государству, а на Западе Китайскому. Граничная линия упирается в реку Ту-.мынъ-дзян на двадцать китайских верст (Ли), выше впадения ее в море». К договору прилагалась «составленная карта, на коей граничная линия, для большей ясности, обозначена красною чертою и направление ее показано буквами Русского Алфавита; А. Б. В. Г. Д. Е. Ж. З. И. I. К. Л. М. Я. О. П. Р. С. Т. У. Карта сия подписывается Уполномоченными обоих государств и скрепляется их печатями...»
    Статья 3-я Пекинского договора определяла процесс демаркации границы: «Отныне все пограничные вопросы, могущие возникнуть впоследствии, должны решаться на основании изложенного в первой и второй статьях сего договора, для постановки же пограничных знаков на Востоке — от озера Хинкай до реки Ту-мынь-дзян..., Российское и Китайское Правительства назначают доверенных лиц (Комиссаров). Для обозрения Восточной границы, съезд Комиссаров назначается на устье реки Уссури, в течение Апреля месяца будущего года...
    На основании того, что постановлено в первой и второй статьях сего договора, командированные доверенные сановники (Комиссары) составляют карты и подробные описания граничной линии в четырех экземплярах — два на Русском и два на Китайском или Маньчжурском языках. Карты и описания сии утверждаются подписями и печатями Комиссаров; затем два экземпляра оных — один на Русском, другой на Китайском или Маньчжурском языках вручается Русскому, а два таковых же экземпляра — Китайскому правительству, для хранения.
    По случаю вручения карт и описания граничной линии составляется протокол, который утверждается подписями и печатями Комиссаров и будет считаться дополнительною статьею сего договора»³⁷⁶.
В процессе демаркации границы в 1861 г. «были поставлены, от устья р. Тумэньцзян до истока р. Сунгачи, семь пограничных знаков, отмеченных литерами и названиями, а именно: I — Лон-мяо (на левом берегу Сунгачи, при истоке ее из оз.Ханка): К — Турий рог (при слиянии рек Тур и Куйтун, в 99 саженях от берега оз.Ханка); Л — Сиэ (в 467,5 саж[енях] к северу от фермы того же названия); Н — Женьшеневый (на плоскогорье, дающем начало истокам рек Сиен, Сяо-Суйфун и Мо или Бэйчи); О — Усть-ушагоу или Усть-Хубту (на кургане среди луговой, заливаемой в большую воду, долины р.Суйфуна, у левого берега р.Хубту, в 3 вер[стах] 162,5 саж[енях] от слияния обеих рек); П — Хунь-ци (на водоразделе между долиной Хучьчуня, бассейном Суйфу-на и речкою Монгу, текущею в море) и Т — Тао-ли (на левом берегу р.Тумэнь-ула, в 22 верстах от ее устья.
От оз. Ханка к северу и западу по течениям рек Сунгачи, Уссури и Амуру, составляющих естественный рубеж, поставлен один пограничный знак, под литер. Е. у устья р. Уссури»³⁷⁷.
    4 июня 1861 г. «Полномочные комиссары» военный губернатор Приморской области контр-адмирал П.Козакевич, обер-квартирмейстер войск Восточной Сибири полковник К.Будагоский, начальник провиантских складов Чэн Ци и военный губернатор провинции Гирин Цзин Чунь «собрались на устье Бэлэнхэ (по русски Тур) для подписания и размена карт и подробных описаний граничной линии. После окончательной поверки всех экземпляров карт и описаний, они были найдены совершенно согласны между собою. Затем Комиссары Российского и Дайцинского Государств подписали и приложили печати к двум картам граничной линии на русском и манчжурском языках, которые составляют приложение к Пекинскому договору, и равным образом к четырем картам и описаниям границы от Уссури до моря; из них два на русском и два на китайском языках...
После окончания размена Полномочные комиссары подписали настоящий Протокол в двух экземплярах и приложили к оному печати. Протокол этот будет составлять дополнительную статью к Пекинскому договору и вместе со следующими к оной приложениями, а именно: подробною картой и описанием границы, должен быть наблюдаем на вечные времена не нарушимо, как бы включенный слово в слово в самый договор»³⁷⁸.
    Можно утверждать, что фактически строгой демаркации границы между Россией и Китаем в 60-е годы XIX в. проведено не было, да стороны в этом тогда не нуждались. Пекинский договор предусматривал, что «на протяжении всей граничной линии... дозволяется свободная и безпошлинная меновая торговля между подданными обоих Государств. Местные пограничные Начальники должны оказывать особое покровительство этой торговле и людям ею занимающимся» (ст.4), фиксировал право китайских подданных, проживающих на отошедших к России территориях, оставаться в местах своего проживания и «по-прежнему заниматься рыбными и звериными промыслами» (ст. 1) и подтверждал ст.1 и 2 Айгуньского договора о свободном плавании и свободной торговле подданных России и Китая по Амуру, Сунгари и Уссури, в том числе и положение о том, что «всех же прочих иностранных Государств судам по сим рекам плавать не должно»
    В этом же русле была прописана ст.18 Санкт-Петербургского договора 1881 г., подтверждавшая постановления Айгуньского договора «касательно права подданных обеих империй ходить на судах своих по рекам Амуру, Сунгари и Уссури, и торговать с жителями расположенных по этим рекам местностей»³⁷⁹.
    На протяжении достаточно длительного периода — с 60-х годов XIX в. и по 40-е годы XX в. — обе стороны, и в особенности китайская, достаточно вольно трактовали саму линию прохождения границы. Уже в момент ее демаркации в 1861 г. Цины в лице приграничной администрации Маньчжурии продемонстрировали определенное безразличие и пренебрежение к закреплению результатов Пекинского договора на местности. Как сообщал контр-адмирал П.Козакевич, китайские чиновники, «которые должны были следовать с капитаном Турбиным, не явились на условленное место, а избрали более удобный путь, от фанзы до фанзы... и весьма мало интересовались где и как должны пройти границу»³⁸⁰. Как утверждают современные китайские историки, из восьми пограничных знаков совместно русской и китайской стороной были установлены только два («К» и «Н»), а остальные шесть — в одностороннем порядке водружены русскими чиновниками». Причина же, по их мнению, заключалась в том, что «цинские чиновники, дрожа за свою шкуру, боялись обследовать дороги, уклонялись от выполнения служебных обязанностей...»³⁸¹
    Мне кажется, что дело скорее не в трусости маньчжурских чиновников, а в самом отношении Цинской администрации к линии прохождения границы. В тот период в Китае доминировала еще традиционная система представлений о мире вообще и универсальной роли в нем китайского императора, чье «благое и грозное воздействие не имеет границ». Не приходится сомневаться и в том, что отошедшие к России территории продолжали (в русле традиционной модели мироустройства хуа—и— «Срединное государство — варвары») рассматриваться цинскими правителями как внутренние земли Поднебесной, лишь на время занятые вышедшими из-под контроля «варварами».
    Подтверждением тому служит поведение приграничных китайских властей. К 80-м годам столетия — после подавления внутренних смут и некоторой стабилизации цинского режима, а также более плотного заселения приграничных земель ханьцами³⁸² их отношение к русским сменилось с доброжелательно-нейтрального на пренебрежительно-высомерное. «Китайцы, не встречая с нашей стороны отпора. — докладывал в 1882 г. пограничный комиссар Южно-Уссурийского края Н.Матюнин, — рассчитывая на превосходство своих боевых сил, приняли девизом наглую ложь, неуступчивость и нахальство...» Их чиновники «не стесняясь хозяйничают на российской территории», раздавая ранги старшинам китайских деревень и управляя через них китайцами, «простирая свою опеку на наших корейцев, называя их гражданами Китая», также на гольдов и орочонов³⁸³.
    Прозрачность границы обусловливалась многими причинами: спецификой проведенного пограничного размежевания, дикостью и неосвоенностью территории, слабостью и малочисленностью российских пограничных войск. Несколько сот необитаемых островов на Уссури и Амуре не были разграничены, оказались как бы ничейными и использовались в хозяйственных нуждах обеими сторонами. И китайцы, и русские имели право свободной торговли в 50-верстной полосе вдоль границы. Не случайно уже с 80-х годов XIX в., когда началось реальное освоение территорий по обеим сторонам границы, каждая из сторон, исходя из собственных интересов, достаточно произвольно трактовала линию пограничного размежевания³⁸⁴, тем более, что часть установленных в 1861 г. пограничных столбов быстро разрушилась. Особенно активной была экономическая деятельность китайцев на российской территории, причем не столько сельскохозяйственная и отходническая, сколько нелегальная коммерческая и промысловая. Бедствием для края стали контрабандная торговля, хищнический таежный и морской промыслы китайцев, набеги хунхузов.
    Проверку прочности русских позиций в Приморье и пристрелочную попытку пересмотра линии границы на ее самом южном — Посьетском — участке китайская сторона предприняла в начале 80-х годов.
    В 1882 г. цинское правительство, явно не удовлетворенное результатами пограничного размежевания 1860 г. и особенно озабоченное тем, что северо-восточные провинции империи оказались лишены выхода к Японскому морю, предъявило претензии на часть побережья залива Посьет. Похоже, что в его планы входило овладеть всем левым берегом р. Тумэньцзян до устья и не только восстановить прямой доступ к Японскому морю, но и отрезать Россию от Кореи. В центре спора стояла Савеловская равнина (по-китайски — Хэйдинцзы) — плодородная территория, заселенная корейцами. По интерпретации китайских чиновников, с середины 70-х годов русские неоднократно вторгались в район Хэйдинцзы, незаконно поставили там караул и не хотели уходить»³⁸⁵. Не удовлетворяясь Посьетским направлением, китайские пограничные власти предъявили претензии и на более северные участки российской территории — в районе поста Комиссаровский и урочища Атамановское³⁸⁶, расположенных в 15—20 верстах от границы.
Для урегулирования возникшего конфликта в 1883—1884 гг. была произведена редемаркация участка границы от р. Тумэньцзян до оз. Ханка. Были заново вычислены астрономические координаты некоторых пунктов, составлены новые пограничные карты, пограничные деревянные знаки заменены каменными. В апреле 1885 г. цинский двор поручил вести переговоры с русской администрацией дубаню (уполномоченному комиссару) У Дачэну; с российской стороны председательствовал военный губернатор Приморской области генерал Баранов. Результаты переговоров, которые велись с мая до октября 1886 г., были зафиксированы в Хуньчуньском протоколе от 21 июня (4 июля) 1886 и окончательно оформлены в протоколе, подписанном в октябре тем же года³⁸⁷ в урочище Новокиевское (ныне Краскино).
Хотя уполномоченные на проверку пограничной линии комиссары и придерживались Пекинского договора 1860 г., они «сделали тем не менее следующие весьма существенные поправки и дополнения (подчеркнуто мной. — В.Л.) противу первоначальной постановки пограничных знаков, а именно: столбы под литер. Т, Н и О перемещены на новые места; между пограничными знаками Т и П поставлены промежуточные каменные столбы, под литер. С и Р; между знаками Н и Л ( вооружен дополнительный столб, под литер. М. Кроме вновь поставленных каменных знаков, все существовавшие ранее деревянные столбы заменены также каменными»³⁸⁸. На практике это означало, что русские вынуждены были оставить Савеловскую равнину, а литера «Т» была поставлена в ином, чем в 1861 г., месте (об этом факте речь пойдет чуть ниже). Кроме того, ст. 4 Протокола подтверждала право китайских судов на плавание по Тумэньцзяну.
Следующая попытка определиться с линией границы была предпринята через 40 лет. 31 мая 1924 г. было заключено «Соглашение об общих принципах для урегулирования вопросов между Союзом ССР и Китайской республикой». Статья VII соглашения, предусматривала, в частности, проверку существующих границ и обязательство сторон «впредь до указанной проверки поддерживать существующие». 20 сентября 1924 г. было подписано «Соглашение между Правительством СССР и Правительством Автономных Трех Восточных Провинций Китайской Республики». Статья III соглашения гласила, что «Правительства обеих Договаривающихся сторон согласны произвести в имеющей быть организованной обеими Сторонами комиссии передемаркацию своих границ, а до таковой передемаркации держаться настоящих границ»³⁸⁹. Однако предусмотренная договорами проверка границы так и не была произведена.
    В середине 30-х годов, в условиях оккупации Японией Маньчжурии и концентрации японских войск на советско-китайской границе, ЦИК СССР принял закрытое решение (октябрь 1933 г.) о сдвижке линии границы ближе к Китаю. СССР явочным порядком взял под контроль почти все острова на Амуре и Уссури, произошло смещение границы и на ряде сухопутных участков. Линия границы не была юридически оформлена и Китаем никогда не признавалась.
    В 1951 г. подписано Советско-китайское соглашение о порядке плавания по пограничным рекам Амур, Уссури, Аргунь, Сунгача и озеру Ханка.
    После создания КНР вопрос о границе поднимался подспудно, а активно будироваться начал с 1963 г. Первая половина 1960-х годов была ознаменована многочисленными пограничными инцидентами. Только в 1962 г. произошло более 5 тыс. нарушений границы с китайской стороны. С февраля 1964 г. начались двусторонние консультации по уточнению линии границы, однако в июле того же года в китайской прессе были опубликованы выдержки из беседы Мао Цзэдуна с представителями социалистической партии Японии, состоявшейся 10 июля. В нашей стране эта публикация была воспринята (и впоследствии всегда трактовалась) как «реестр» территориальных претензий со стороны Китая к СССР, и в августе переговоры были прерваны.
    «Советский Союз оккупировал слишком много территорий, — явил в ходе этой беседы Мао Цзэдун. — На Ялтинской конференции Внешней Монголии предоставили номинальную независимость, однако ее только отделили от Китая, а в действительности она оказалась под контролем Советского Союза... Мы в свое время ставили вопрос нельзя ли вернуть внешнюю Монголию Китаю. Они сказали, что нет... Все, что они имели возможность отрезать, они отрезали. Многие утверждают, что они хотели бы присоединить к себе еще Синьцзян и Хэйлунцзян, принадлежащие Китаю. Я считаю, что они не должны вообще ничего отрезать... Примерно сто с небольшим лет назад они отрезали всю область к востоку от озера Байкал с Боли [Хабаровск], Хайшэнвэем [Владивосток], полуостровом Камчатка. Этот счет не так легко оплатить. За это мы с ними еще не рассчитались»³⁹⁰. В «Атласе мира», опубликованном в КНР в 1972 г., появилась конкретная цифра «территориальных потерь» Китая, понесенных по вине России, — 1,5 млн. кв. км.
    В марте-августе 1969 г. напряженность на границе вылилась в крупномасштабные вооруженные конфликты. С июня до середины августа 1969 г. линия границы нарушалась с китайской стороны 488 раз. Все это заставило правительство СССР заняться интенсивным укреплением границы, обошедшимся стране, как признался на XXVII съезде КПСС Э.Шеварднадзе, в 200 млрд. руб.39
    18 июня в Хабаровске начала работу смешанная комиссия по судоходству на пограничных реках.
    20 октября 1969 г. возобновились переговоры по пограничным вопросам, которые были прерваны в 1978 г. в связи с выдвижением Китаем требований, чтобы переговорам предшествовали ряд условий: признание наличия «спорных районов» на территории СССР, прилегающей к границе; вывод вооруженных сил из этих районов; вывод советских войск из МНР. Переговоры возобновились только 9 февраля 1987 г.
    Процессу советско-китайских переговоров и консультаций по пограничным вопросам 1963—1964 гг., а потом 1969—1991 гг. можно посвятить не одну монографию, а насколько он был непростым, свидетельствуют, например, пекинские консультации 1964 г. или переговоры" председателя Совета министров СССР А.Косыгина с премьером Чжоу Эньлаем 11 сентября 1969 г. в пекинском аэропорту³⁹².
    23 октября 1986 г. в Москве было подписано соглашение о создании советско-китайской комиссии для руководства разработкой схемы комплексного использования пограничных участков рек Аргунь и Амур.
    Этот исторический экскурс в формирование российско-китайской границы подсказывает, что именно значительное смещение реальной линии границы по сравнению с той, что была определена Пекинским договором 1860 г. и последующими протоколами, а также неопределенность судьбы многих островов на пограничных реках, как и неурегулированные проблемы судоходства на них, заставили дипломатов двух стран подготовить не соглашение о редемаркации границы (т.е. проверке и восстановлении ранее демаркированной границы), а фактически новый пограничный договор.
Совершенно очевидно, что появился этот договор не вдруг, не по злой воле М.Горбачева, не благодаря проискам МИДа и его «совковых дипломатов», почему-то именно в 1991 г. решивших «одарить» Китай российскими территориями, как это часто подавалось в Приморье и прессой, и официальными лицами.

ДЕМАРКАЦИЯ, ДЕЛИМИТАЦИЯ ИЛИ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕДЕЛ: ВОКРУГ ЧЕГО ЛОМАЮТСЯ КОПЬЯ?

    Соглашение 1991 г. является по сути пограничным договором между Россией и КНР. В преамбуле к договору так и говорится, что он создан «в целях уточнения и определения линии прохождения советско-китайской государственной границы». Заключение же пограничного договора подразумевает определение линии границы между государствами, которая описывается в договоре и наносится на карту, прилагаемую к договору. Определение линии границы называется делимитацией границы (от латинского delimitation — установление). Проведение государственной границы на местности с обеспечением ее специальными пограничными знаками называется демаркацией (от латинского demarcatio — разграничение)³⁹³.
    Почему-то никто из активных противников соглашения в Приморье не воспользовался разъяснениями юристов-международников и не захотел заглянуть хотя бы в «Дипломатический словарь», чтобы не попадать время от времени впросак и не демонстрировать впоследствии своей некомпетентности в, безусловно, очень сложных и деликатных вопросах пограничного размежевания. Почему-то в жарких спорах вокруг справедливости или несправедливости демаркации границы в Приморье (а демаркация ли виновата?) спорящие стороны упорно уклонялись от конкретного сравнения линий границ, зафиксированных в Пекинском договоре и Соглашении 1991 г. И вновь возникает закономерный вопрос: была ли дискуссия о защите границ самоцелью или средством решения совершенно иных проблем?
    Констатирую сразу, что, с моей точки зрения, «Соглашение между СССР и КНР о советско-китайской государственной границе на ее Восточной части» далеко от идеала, содержит целый ряд неопределенностей и двусмысленностей и не устанавливает границу полностью и окончательно, как это пытались убедить соотечественников дипломаты, ответственные за его подготовку. Неразграниченными остались участки «от седьмой пограничной точки до восьмой пограничной точки и от десятой пограничной точки до одиннадцатой пограничной точки», ряд вопросов оставлен для «дальнейшего согласования сторонами». Однако в плане описания линии границы соглашение неизмеримо конкретнее и точнее всех ранее заключенных между Россией и Китаем пограничных договоров (см. Приложение). Белее того, часто звучавшие из уст противников демаркации границы в соответствии с соглашением 1991 г. заявления о беспочвенности «китайских претензий на российские территории» и ссылки при этом на справедливый характер Пекинского договора 1860 г. в части прохождения границы не только не выдерживают критики, но могут быть трактованы и в пользу Китая.
Посмотрим более детально на участки границы, вокруг которых поломано столько копий.
 

Ханкайский участок
   

    Более 100 лет назад, согласно «протоколу шестого участка границы», этот отрезок границы находился между литерами М и Л и описывался следующим образом: «От пограничного столба литер. М, на протяжении полуверсты, граница поднимается на плоскую вершину в северо-восточном направлении, затем поворачивает на юго-восток, проходит 3 вер. по довольно высокому, лесистому и каменистому хребту, к концу понижающемуся. Затем граница идет по плоским горам на восток, на протяжении 4 вер. 110 саж.. на высокую и плоскую гору, спустившись с которой в северо-восточном направлении, на протяжении 2 вер. 115 саж:. продолжает идти в том же направлении еще 19 вер. 45 саж:. до самой высокой горы Большой, по цепи гор различной высоты, из которых одна выделяется скалистою вершиною, а другая — густотою леса, ее покрывающего. Скаты этих гор в сторону Китая, к речке Хуани-хэ-цзэ, впадающей в р. Мурень, значительно более пологи, чем в сторону России, к речкам, составляющим систему р. Сиэн-хэ, впадающей в озеро Ханка. Не доходя 1 вер. 125 саж. до горы Большой, граничный хребет пересекается тропою, служившей в прежнее время сообщением между фанзами, бывшими в пади Винокурки и на р. Мурени. От горы Большой, с которой берет начало речка Белоберезовая и от которой начинается падь Винокурка, граница поворачивает на север и идет в этом направлении 3 вер. 490 саж., до горы без названия, с крутыми скатами во все стороны, покрытыми с северной стороны густым лесом. С этой горы берут начало речки Хуа-ни-хэ-цзы и Большая Усачи, из коих последняя впадает в оз. Ханка. От этой горы граница поворачивает на запад и, обогнув верховья р. Большой Усачи, на протяжении 2 вер. 365 саж., снова принимает северное направление и идет, на расстоянии 7 вер. 405 саж:., параллельно р. Большой Усачи, по узкому хребту, имеющему крутые поросшие лесом скаты в обе стороны. Спустившись этим гребнем на плоскую возвышенность, граница поворачивает на восток и, пройдя в этом направлении 9 вер. 100 саж., достигает незначительной плоской вершины, от которой начинается падь Широкая, с которой берет начало р. Тур. От названной плоской вершины граница принимает северо-восточное направлени, идет по плоской возвышенности, на протяжении 16 вер. 430 саж:., до пограничного столба литер. Л. Эта безводная и безлесная плоская возвышенность имеет степной характер и служит водоразделом рек Мурени и Бай-лин-хэ. Расстояние между пограничными столбами литер. М и Л, считая по водораздельному хребту, 72 вер. 470 саж. От пограничного столба литер. Л, граница идет на восток, сначала по ровному месту, на протяжении 400 саж., а потом по лощине спускается к речке Бай-лин-хэ на протяжении 1вер. 400 саж. Далее граница идет по р. Бай-лин-хэ до впадения ее в озеро Ханка, всего на протяжении 14 вер. 275 саж. Столб литер. К поставлен на северном берегу речки Бай-лин-хэ, в 124 саж:. от впадения ее в озеро Ханка. Не доходя до столба литер. К по речке Бай-лин-хэ 1 вер. 50 саж., в нее впадает речка Тур. Расстояние между пограничными столбами литер. Л и К—16 вер. 451 саж., а от столба литер. Л до впадения в озеро Ханка речки Бай-лин-хэ — 17 вер. 75 саж:.»³⁹⁴.
    С тех пор линия границы на участке между литерами М и Л несколько видоизменилась, видимо, для удобства пограничников была ими слегка выпрямлена. Уточняя линию водораздела в процессе подготовки соглашения 1991 г., стороны использовали иные, чем 100 лет назад.

Хасанский участок

    Начнем с того, что Пекинский договор определил самую юго-восточную точку — точку У — российско-китайской границы на р. Тумэньцзян «на двадцать китайских верст (ли) выше впадения ее в море. Учитывая, что стандартный ли составлял в то время 576 м, эта точка находилась на расстоянии 11 км 520 м от моря. Как уже упоминалось выше, при демаркации 1861 г. знак У поставлен не был, а точка Т оказалась в 22 верстах от устья. В «Протоколе первого участка границы», утвержденном в 1886 г., точка У вообще не упоминается, а литер Т «поставлен в 15 верстах от ее устья, или в 13 вер. 455 саж. от оконечности морской косы»402. Если опять же перевести все в километры, то это означает 16 км от устья и 14 км 840 м от моря. По соглашению 1991 г., конечная точка границы (точка 33) упирается в р. Тумэньцзян на расстоянии 17 км от ее впадения в море. Как писал исследовавший в конце 80-х годов Посьетский участок Приморья подполковник Генерального штаба Рагоза, от литеры Т граница «проложена совершенно Искусственно по водоразделу левых притоков р.Тумэнь-улы и речек, бегущих в залив Петра Великого»⁴⁰³, а это значит, что левый берег Тумэньцзяна выше литеры Т однозначно принадлежал в то время Китаю.
    Видимо, не только изменчивый характер реки, но и иные, порой чисто политические события были причиной как дрейфа крайней юго-восточной точки российско-китайской границы, так и неустойчивости самой линии границы. По утверждению П.Нестерова, только на Хасанском направлении в результате проверок государственной границы в 1947, 1960 и 1983 годах было выявлено 6 участков общей площадью 0,214 кв. км, где фактически охраняемая линия границы отклонялась от договорной⁴⁰⁴.
    Согласно справке, подготовленной федеральной пограничной службой для Федерального собрания РФ, в 1923—1924 гг. р. Тумэньцзян подмыла левый берег и частью своей фактически вторглась на советскую территорию. Граница оказалась на водной поверхности, что фактически лишило китайцев возможности пользоваться своим участком территории ниже по течению реки. Фактически, делая жест доброй роли и совершая территориальную уступку китайской стороне, советская делегация еще в 1946 г. согласовала с китайской стороной прохождение этой границы по прямым линиям, уступая ей около 2,7 кв. км своей территории, что и было подтверждено соглашением 1991 г.405
Несколько иначе объясняет выправление границы в этом районе Г.Киреев. «В результате подмыва левого берега, — пишет дипломат, — граница в двух местах «сползла в воду», лишив таким образом китайцев права пользоваться левым берегом, который... должен принадлежать Китаю (непонятно только, почему «должен»? Коль граница была проведена не по фарватеру реки, то ее линия не может зависеть от каких-либо географических изменений на местности! — В.Л.). Это создавало неудобства для нас (!? — В.Л.) и было чревато конфликтными ситуациями.
    В 1964 году было принято решение несколько скорректировать границу здесь, дав китайцам проход на свою территорию. Эта линия была подтверждена и зафиксирована в Соглашении 1991 г.
    Однако при переносе линии границы, определенной в Соглашении 1991 г., с делимитационной карты масштаба 1:100 000 на местность оказалось, что эта линия неудобна с точки зрения охраны и обслуживания границы, ибо проходит через болота. А болота в свою очередь подпитывают оз. Хасан, источник чистой питьевой воды для юга Приморья.
    Имея в виду именно эти факторы — охрана границы и экология, — в Демаркационной комиссии ведется поиск рациональной линии прохождения границы на этом участке с учетом особенностей местности»⁴⁰⁶.
    Таким образом, все попытки противников демаркации трактовать Пекинский договор или «исторически сложившуюся границу» в пользу России выглядят достаточно зыбкими. В то же время для меня очевидно, что передача части российской территории Китаю в Хасанском районе являлась ничем иным, как актом доброй воли советского правительства и не имела для этого никаких юридических и международно-правовых оснований, сколько бы об этом ни твердили наши дипломаты.
    Другой вопрос — для чего могут или хотят использовать полученный подарок китайцы. Только для того, чтобы поддерживать сухопутное сообщение с принадлежащим ему участком на левом берегу реки отрезанным сменившим русло Тумэньцзяном? Или же чтобы построить гигантский порт и разорить дальневосточные порты, отравить пестицидами озеро Хасан и уничтожить морской заповедник? Но это уже вопросы из другого раздела.

СТРАСТИ ВОКРУГ ДЕМАРКАЦИИ: НАЗДРАТЕНКО VERSUS «МОСКОВСКИХ ПРЕДАТЕЛЕЙ»

    К апрелю 1991 г. рабочей группой на советско-китайских пограничных переговорах была завершена работа по подготовке проекта" «Соглашения о советско-китайской государственной границе на ее воcточной части». 16 мая 1991 г. оно подписано в Москве, 13 февраля 1992 г. ратифицировано Верховным Советом РФ (170 депутатов — «за», 6 -— «воздержались», «против» — нет), 25 февраля — Постоянным комитетом ВСНП. Соглашение вступило в силу как Договор о государственной границе между Россией, являющейся правопреемницей СССР, и КНР.
    В день, когда Верховный Совет РСФСР ратифицировал данное соглашение, депутатами Верховного Совета от Приморского края являлись; командующий Тихоокеанским пограничным округом М.Барыбин, юр В.Веремчук, бывший первый секретарь Приморского крайкома КПСС А.Волынцев, прокурор С.Горячева, руководитель горнорудной компании: «Восток» Е.Наздратенко. Если последний из упомянутых депутатов в время вряд ли был готов профессионально разобраться в содержании документа, за который он голосовал⁴⁰⁷, то где же были остальные, чьи правовые знания, политический опыт или должностные обязанности должны были заставить их хотя бы вчитаться в преамбулу договора, предусматривавшую «определение границы», и по крайней мере проинформировать избиравших их граждан о грядущих.изменениях на территории Приморья? Не задумались и промолчали. Уже этот факт не позволяет перекладывать на плечи Москвы всю ответственность за «разбазаривание земли российской». Приложили к этому руку и приморцы.
    В июле 1992 г. состоялось первое заседание совместной российско-китайской комиссии по демаркации границы, созданной в соответствии с соглашением 1991 г. На нем стороны подписали «Положение о совместной российско-китайской комиссии по демаркации границы», согласовали ряд инструкций и документов, регламентирующих процесс демаркации. А 10 августа 1992 г. последовала директива правительства РФ российской делегации в совместной демаркационной комиссии за N2 568-10 , вменявшая ей в обязанность определить и обозначить на месте линию границы в соответствии с соглашением 1991 г. и завершить демаркацию в течение 5 лет.
    Предваряя сюжет о развернувшихся позднее вокруг проблемы демаркации границы жарких и не всегда корректных дискуссиях, необходимо отметить, что в состав российской делегации в демаркационной миссии «в качестве полноправных членов были включены заместили глав администраций всех пяти приграничных территорий» -— Приморского и Хабаровского краев, Читинской и Амурской областей и Еврейской автономной области⁴⁰⁸. Представителем администрации Приморья в демаркационной комиссии стал генерал-майор В. Розов.
    18 декабря 1992 г. во время визита Б.Ельцина в Пекин была подписана «Совместная декларация об основах взаимоотношений между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой». Она, в частности, зафиксировала, что стороны продолжат переговоры по еще не согласованным участкам границы между Россией и КНР «на основе договоров о нынешней российско-китайской границе и согласно общепринятым нормам международного права, в духе равноправных консультаций, взаимного понимания и взаимной уступчивости с тем, чтобы справедливо и рационально разрешить пограничные вопросы»⁴⁰⁹. Данное положение, хотя и относилось к неразграниченным участкам границы, давало основание для спокойной работы по демаркации практически на всем ее протяжении.
    Работа на границе началась в апреле 1993 г. в Хабаровском крае. За месяц до этого, 1—3 марта, в Хабаровске состоялось совещание по вопросам демаркации российско-китайской границы на Дальнем Востоке с участием глав администраций Хабаровского края, Еврейской автономной области, Амурской области, представителей МИДа, Дальневосточного военного округа, демаркационной комиссии. Представители Приморья в сообщении о совещании почему-то не упоминаются. Однако в том же месяце на пресс-конференции во Владивостоке Г.Киреев заявил, что «работа [по демаркации] идет в полном взаимопонимании с администрацией и краевым Советом Приморья»⁴¹⁰. Тем не менее 5 мая того года администрация Уссурийского района направила в Приморский совет народных депутатов письмо, в котором просила принять на малом совете решение о сохранении прежней границы. До августа того же года на письмо не последовало никакой реакции⁴¹¹. Это были первые ростки грядущего политического скандала, поднятого однако, отнюдь не Е.Наздратенко, хотя именно он впоследствии оказался в центре жарких баталий вокруг демаркации.
    Заняв пост главы администрации Приморского края в июне 1993 г. Е.Наздратенко более года хранил молчание по вопросам границы. В сентябре 1993 г. в одном из своих первых больших интервью, неоднократно повторяя, что его первейшей задачей является защита интересов Приморья и всей страны «на ее самых дальних восточных рубежах» он ни словом не обмолвился о проблемах границы412. В другом интервью, опубликованном в газете «Владивосток» в апреле 1994 г. под громким названием «Я отстаиваю интересы государства и Приморья»⁴¹³, тема границы также не прозвучала.
    Инициатором конфликта с центром вокруг проблем демаркации стал глава администрации Хабаровского края В.Ишаев, а основание для его резких высказываний — судьба островов на Амуре.
    В соответствии со ст. 3 соглашения 1991 г., стороны, не придя к согласию относительно территориального размежевания на двух участках границы, договорились продолжить переговоры «для разрешения вопросов о прохождении линии государственной границы между СССР и КНР на ее восточной части от седьмой пограничной точки до восьмой пограничной точки (остров Большой на р. Аргунь. — В.Л.) и от десятой пограничной точки до одиннадцатой пограничной точки (остров Тарабаров и Большой Уссурийский у Хабаровска. — В.Л.). Эта статья стала самой болезненной и тревожной для Хабаровского края и его руководителей, поскольку касалась судьбы стратегически важных островов, расположенных чуть ли не в центре Хабаровска.
Вторым раздражителем для хабаровских властей и населения стала аморфная ст.8 соглашения, разрешавшая беспрепятственное прохождение китайских судов (в том числе и военных) из р. Уссури в Амур и обратно мимо Хабаровска, которая по-разному читалась российской и китайской сторонами⁴¹⁴. По китайской версии, коль граница проведена по фарватеру реки, то китайские суда имеют право свободно проход по ее главному рукаву, т.е. между центром г. Хабаровска и островами Большим Уссурийским и Тарабарова. По мнению российской стороны эти острова являются частью российской территории, а рукава — внутренними водами России. Это означает, что для прохода по ним Китай должен запрашивать специальное разрешение у российских пограничников. Соглашение предусматривало разработку правил плавания «компетентными ведомствами сторон», но такие правила не были выработаны и согласованы до сентября 1994 г.
    На втором заседании рабочей группы по выработке проектов соглашений о границе на переговорах между правительствами России, Казахстана, Таджикистана, Кыргызстана и КНР (15—22 февраля 1994 г.) китайская сторона дала понять, что готова уступить России о. Большой в обмен на два острова на Амуре, которые китайцы всегда считали своими. Российская делегация отказалась обсуждать этот вопрос, и стороны вновь вынуждены были признать наличие коренных разногласий и отложить решение об островах на неопределенное будущее⁴¹⁵.
    Данная информация из Пекина на Дальнем Востоке прошла почти незамеченной. Однако в апреле-мае 1994 г. в центральной и местной прессе появилась серия публикаций, посвященных проблеме островов, а также безобразиям, творимым китайцами на Амуре. Можно предположить, что публикации эти были инспирированы действиями китайской стороны, попытавшейся силовыми методами решить некоторые из спорных пограничных вопросов. На амурском фарватере ею были предприняты несколько попыток самовольного, без разрешения российских властей прохода мимо Хабаровска. Именно тогда В.Ишаев назвал соглашение 1991 г. «несправедливым и ущемляющим интересы России» и, по версии «Известий», якобы заявил о необходимости денонсировать его⁴¹⁶. Впоследствии глава администрации Хабаровского края неоднократно открещивался от вложенного в его уста прессой заявления о необходимости денонсации договора. Примечательно также, что это высказывание В.Ишаева прозвучало во время проходившей в Хабаровске рабочей встречи совместной российско-китайской комиссии по демаркации границы и накануне заключения соглашения о режиме российско-китайской границы.
Это соглашение было подписано 27 мая 1994 г. в Пекине. Тем не менее, администрация Хабаровского края в середине июня 1994 г. издала свое распоряжение о контроле за временным порядком плавания китайских судов различного типа по внутренним водам края, предусматривавшее разрешительный порядок прохождения этих судов мимо Хабаровска. В начале сентября того же года во время визита Цзян Цзэ-миня в Москву было наконец-то подписано «Соглашение о плавании судов из реки Уссури (Усулицзян) в реку Амур (Хэйлунцзян) мимо города Хабаровска и обратно». МИД и президент России, пойдя на поводу у Китая и фактически усиливая позиции последнего в споре за два острова у Хабаровска, согласились на уведомительный характер прохождения китайских судов. Однако власти Хабаровского края и пограничники продолжали придерживаться не межгосударственного соглашения, а постановления В. Ишаева.
    Е.Наздратенко открыто вошел в конфликт с центром по поводу демаркации минимум на несколько месяцев позднее своего Хабаровского коллеги. Но он, в отличие от В. Ишаева, предпочитавшего не обострять до крайности отношения с центром и решать государственные вопросы без лишнего шума и патетики, воспользовался уже существовавшей в крае благодаря журналистским стонам о «желтой опасности» атмосферой ксенофобии для того, чтобы выдвинуться на передовые позиции в защите национальных интересов России на ее восточных окраинах и в борьбе против «китайской экспансии».
    Пожалуй, впервые громко и пространно глава приморской администрации обозначил свою позицию по проблемам границы в сентябре 1994 г. «Мы не отдали ни одного квадратного метра приморской земли... Я не могу понять, как русские люди... так легко идут на передачу российской земли Китаю... И я буду биться насмерть, потому что не хочу, чтобы мое имя было связано с передачей Китаю хотя бы квадратного метра русской земли»,—заявлял Е. Наздратенко⁴¹⁷. Интервью было дано газете «Владивосток» в конце августа, накануне визита Цзян Цзэ-миня в Москву и подписания там 3 сентября «Совместной российско-китайской декларации», провозгласившей «новые отношения конструктивного партнерства» между КНР и РФ. Опубликовано интервью было только после завершения встречи в верхах— 14 сентября, видимо, чтобы не слишком раздражать Пекин и Москву. Примечательно также, что; заявления против демаркации границы прозвучали из уст Е.Наздратенко вскоре после его предложения передать Курильские острова под юрисдикцию Приморского края и требования предоставить Приморью специальный экономический статус. В совокупности во всем этом высвечиваются звенья пропагандистской кампании в преддверии назначенных на 7 октября 1994 г. выборов главы администрации Приморья.
    Отметим также, что изначально Е.Наздратенко не особенно беспокоился о поиске аргументов против «китайско-московского варианта демаркации» (как его позднее обозвала газета «Владивосток»⁴¹⁸), считая достаточным выступать с позиции рачительного хозяина, которому жалко расставаться с собственным имуществом, патриота русского Дальнего Востока, противостоящего московским дипломатам и политикам.
Следующий пик активности администрации Приморья в борьбе против соглашения 1991 г. пришелся на январь-февраль 1995 г. — канун визита министра иностранных дел РФ А.Козырева в Пекин и приезда во Владивосток делегации Госдумы и Совета Федерации для изучения ситуации с демаркацией границы на месте. Поводом к новой кампании послужило поступившее в край письмо из МИДа России, предлагавшее Е.Наздратенко согласовать проект решения о совместном с КНР использовании приграничных территорий, где осуществляются демаркационные работы. В печати это было истолковано как намерение МИДа передать Китаю в хозяйственное пользование часть приморских земель. Однако истинной причиной кампании стали итоги обсуждения вопроса о демаркации границы на заседании комитета Госдумы по международным делам.
Было бы несправедливо утверждать, что центр не замечал или игнорировал тревоги дальневосточников. В отличие от МИДа, чьи представители, прежде всего в лице главного действующего лица в этой драме Г.Киреева, всеми способами стремились сохранить честь мундира, обоснуя содеянное разговорами о высоких материях, важности улучшения российско-китайских отношений, глобальных последствиях нарушения договоренностей и мастерски укрывая полную правду от непосвященных, администрация президента РФ, Госдума и Совет Федерации пытались разобраться в сути проблемы и найти выход из возникшего противостояния. Как сообщил в интервью газете «Труд» заместитель министра иностранных дел РФ А.Панов, дважды доводы Е.Наздратенко заслушивались в администрации президента, столько же раз — в Совете Федерации, один раз — на Совете безопасности при президенте РФ. Итогом всех обсуждений стал указ главы государства об ускоренном завершении демаркационных работ⁴¹⁹.
    25 апреля 1994 г. состоялись парламентские слушания «О проблемах российско-китайских отношений и перспективах их решения», в которых приняли участие комитеты по международным делам Совета Федерации и Государственной Думы РФ, а также представители министерств и ведомств, субъектов федерации и эксперты-китаеведы. Среди рекомендаций, выработанных в ходе слушаний по пограничным вопросам, фигурируют лишь предложения к правительству РФ о необходимости своевременного и полного финансирования работ по демаркации границы и ее обустройству, об ускорении выработки договоренностей о совместном хозяйственном использовании территорий, отходящих по итогам демаркации к другой стороне и подготовке «Соглашения о сотрудничестве в области охраны окружающей среды, экологической защите приграничной зоны и совместном хозяйственном использовании ресурсов пограничных рек и озера Ханка». Произошли эти слушания чуть ранее того, как на местах было начато раздувание страстей по поводу демаркации границы.
    19 декабря 1994 г. комитет Госдумы по международным делам в присутствии представителей МИДа, ФПС, министерства обороны вновь рассмотрел вопрос «О ходе демаркации российско-китайской границы»,, теперь уже с учетом особой позиции властей приграничных территорий. Приглашенные на заседание депутаты от Приморья В.Нестеренко и М.Глубоковский на нем не присутствовали. Вероятно, поэтому обсуждение прошло под дирижерскую палочку В.Лукина и Г.Киреева, естественно, выражавших интересы и отстаивавших позицию МИДа. Комитет постановил: одобрить работу российской делегации в совместной демаркационной комиссии, обратить внимание всех уровней исполнительной власти на необходимость выполнения закона о ратификации соглашения 1991 г.
    Ход обсуждения и вынесенные решения вновь позволили газете «Владивосток», процитировав выдержки из попавшей в редакцию стенограммы заседания, обвинить не только МИД, но уже и Госдуму в предательстве интересов России и Приморья⁴²⁰. Между тем, одобрив работу демаркационной комиссии и потребовав от властей на местах неукоснительного исполнения закона о ратификации соглашения 1991 г., комитет решил также направить в пограничные с КНР районы группу депутатов — членов комитета для ознакомления с ходом демаркации восточного участка российско-китайской границы и вернуться к данному вопросу с приглашением на заседание Е.Наздратенко.
    22 декабря 1994 г. в газете «Сегодня» была опубликована заметка «Частью Приморья будут «совместно владеть» Россия и Китай». Ссылаясь на агентство «Постфактум», газета утверждала, что МИД России передал губернатору Приморского края проект правительственного распоряжения о совместном российско-китайском использовании ряда территорий Приморья. Однако почти одновременно А.Козырев в интервью газете «Коммерсанть-Daily» говорил о том, что он только намеревался предложить главе правительства В.Черномырдину дать поручение МИДу провести переговоры на эту тему с Китаем⁴²¹!
    Видимо, эти публикации и материалы обсуждения вопроса о демаркации на заседании комитета Госдумы по международным делам от 19 декабря, побудили администрацию Приморья вновь разразиться отповедью в адрес МИДа и Москвы. Кто-то из ретивых чиновников подал Е.Наздратенко идею о необходимости денонсировать российско-китайское соглашение 1991 г., которую он успешно огласил в середине января. Поскольку впоследствии он категорически открещивался от приверженности идее денонсации⁴²², обратимся к прессе. Газета «Владивосток» 25 января 1995 г. устами своего корреспондента В.Веневцева утверждала, что «в разговоре с корреспондентом «В» губернатор Евгений Наздратенко высказал намерение выйти в парламент страны с законодательной инициативой. Приморский край, по мнению Е.Наздратенко, должен потребовать от Государственной Думы и Совета Федерации денонсировать (т.е. расторгнуть) советско-китайское соглашение от 1991 года (подчеркнуто мной. — В.Л.). Такая процедура предусмотрена Конституцией России»⁴²³.
    6 февраля 1995 г. глава администрации Приморья подписал постановление, в котором предложил краевой думе выступить с законодательной инициативой перед парламентом страны о денонсации соглашения. 13 февраля Е.Наздратенко вместе с председателем краевой думы И.Лебединцем провел пресс-конференцию, в ходе которой сообщил о намерении включить в повестку заседания думы 21 февраля требование к правительству о денонсации соглашения⁴²⁴. По некоторым сведениям, постановление было включено думой в повестку заседания, но в последний момент снято с обсуждения по инициативе того же Е.Наздратенко. Видимо осознав уязвимость своей позиции, Е.Наздратенко предложил думе ограничиться обращением к правительству. Такое обращение под заглавием «О недопустимости нарушения территориальной целостности Российской Федерации в Приморском крае в ходе демаркации российско-китайской границы» и было принято 22 февраля. Это была одна из первых акций избранной в декабре 1994 г. краевой думы, тем самым продемонстрировавшей полное единение с администрацией Приморья в вопросе пограничного размежевания с Китаем.
    В феврале 1995 г. «АИФ — Дальинформ» устами некоего Андрея Мирмовича дважды сообщал о вероятной денонсации соглашения 1991 г. Вначале — о намерении «представителей Совета Федерации, в том числе и зампредседателя Анатолия Долголапова, денонсировать российско-китайские условия демаркации, которые были закреплены в соглашении 1986 и 1991 годов»⁴²⁵. Двумя неделями позднее, со ссылкой на одного «из самых авторитетных руководителей в Приморье», газета сообщила читателям, что губернатор вкупе с представительным органом вполне способен самостоятельно прекратить демаркационные работы с помощью общенародного референдума, но этого делать не собирается, поскольку существует легитимный путь той же денонсации любой международной договоренности... Собственно, процесс денонсации уже начался с решения Приморской краевой Думы от 22 февраля 1995 года... Совет Федерации, состоящий в большинстве из губернаторов, однозначно выскажется за денонсацию», — уверял А.Мирмович⁴²⁶.
    О призыве приморской администрации денонсировать соглашение 1991 г. сообщили также газеты «Сегодня», «Утро России» и «Financial Times»427. МИД России отреагировал заявлением заместителя министра иностранных дел А.Панова, сказавшего, что «никакой денонсации соглашения с российской стороны быть не может, Россия будет строго следовать этому соглашению». «Можно представить, во что это выльется, если пойти по тому пути, который предлагает администрация Приморья... Нагнетание страстей может нарастать как снежный ком и привести в конечном итоге к той ситуации, которую мы имели в 60-е годы и из которой выходили более двадцати лет»⁴²⁸.
    В начале марта 1995 г., выполняя решение комитета Госдумы по международным делам в Приморье прибыла высокопоставленная делегация в составе председателей и членов комитетов по международным делам Госдумы и Совета Федерации В.Лукина, В.Подопригоры и др. Из весьма невнятной информации, почерпнутой прессой в ходе пресс-конференции, организованной этой делегацией, видно, что общего языка с местной администрацией депутаты не нашли. Стороны остались при своих убеждениях, согласившись только в одном: нельзя пересматривать всю линию границы. Это позволило рупору администрации края газете «Владивосток» вновь обрушиться с обвинениями в адрес «китайско-московской стороны» и обслуживающих ее московских ученых-китаеведов, готовых запросто отдать Китаю полторы тысячи квадратных километров российской земли⁴²⁹. Вольно или невольно, но в число «московских предателей» записал себя и тогдашний председатель Государственной Думы И.Рыбкин. На заочной пресс-конференции, организованной агентством «Интерфакс», он заявил: «Граница Китая и России должна быть мирной. Это главное, и не стоит сводить вопрос к сантиметрам границы»⁴³⁰.
    А дальше на целый год — вплоть до апреля 1996 г. — на «пограничном фронте» воцарилось затишье. 8 мая 1995 г. Б.Ельцин на встрече с Цзян Цзэминем сказал, что «подписанное российско-китайское соглашение по границе является священным и нерушимым, и российская сторона будет его выполнять»⁴³¹. В мае же на заседании Госдумы был заслушан вопрос о демаркации российско-китайской границы. Основными докладчиками вновь выступали Г.Киреев и В.Лукин. Ни их собственная позиция, ни отношение к проблеме Госдумы в целом не изменилось, но администрация Приморья и депутаты Госдумы от края никак не выразили своей позиции (по крайней мере, публично) ни относительно заявления Б.Ельцина, ни по поводу позиции Думы.
    С 11 по 18 июня 1995 г. состояние процесса демаркации по обе стороны границы изучала совместная российско-китайская демаркационная комиссия. В ее работе принимали участие генеральный консул КНР в Хабаровске Лэй Иньчэн и генеральный консул России в Шэньяне В.Верченко, а также представители пограничных служб обеих стран. Комиссия посетила Маньчжоули, Хайлар, Харбин, Хэйхэ, Суйфэньхэ на китайской стороне и Забайкальск, Благовещенск, Хабаровск, Владивосток и Гродеково на российской, встречалась с представителями властей провинций, краев, округов, областей и городов. Комиссия пришла к выводу, что «процесс демаркации восточного участка границы идет успешно, а некоторые существующие проблемы возможно разрешить совместными усилиями»⁴³².
    Во время визита в Москву премьера Госсовета КНР Ли Пэна 25-28 июня 1995 г. он поднимал вопрос о завершении демаркации границы в беседах с Б.Ельциным, В.Черномырдиным и И.Рыбкиным. Все трое (если верить «Жэньминь жибао») подтвердили приверженность договору 1991 г., выразили стремление завершить демаркацию в установленные договором сроки и решить существующие проблемы. В российско-китайском коммюнике по итогам визита было записано, что стороны «будут строго соблюдать договор 1991 г. по восточному участку границы и выразили намерение завершить работы по демаркации в установленные сроки и как можно скорее начать изучение вопроса и переговоры по обустройству отдельных участков на границе для ведения совместной экономической деятельности», что «стороны будут продолжать переговоры о сокращении вооруженных сил на границе и укреплении доверия в военной сфере, одновременно с этим ведя работу над соглашениями об укреплении мер доверия в военной области в пограничных районах и отдельных документов по военным вопросам»⁴³³.
    Тем не менее отклики в российской прессе о состоянии дел на российско-китайской границе носили спокойный и выдержанный характер. В сентября 1995 г. последовали публикации журналистов, побывавших на границе и со ссылками на свои наблюдения и мнение пограничников рассказавших о состоянии дел с демаркацией в Хасанском районе⁴³⁴. Реакции со стороны властей также не последовало.
    21 февраля 1996 г. Б.Ельцин подписал распоряжение «О мерах по завершению демаркационных работ на восточном участке российско-китайской границы». Этим распоряжением российской делегации в российско-китайской демаркационной комиссии было предписано завершить работы «в строгом соответствии с Соглашением» и «без серьезных отклонений от установленных сроков», а главам администраций Приморского и Хабаровского краев, Еврейской автономной области, Амурской и; Читинской областей «оказывать всемерное содействие федеральным органам исполнительной власти и российской делегации» в осуществлении! демаркационных работ, вести «разъяснительную работу среди населения о необходимости и перспективах проведения демаркации»⁴³⁵.
    Первая реакция приморских властей на данное распоряжение президента РФ была на удивление спокойной. Е.Наздратенко пообещал «биться до конца, но с учетом существующих политических реалий»436. Тем не менее 13 марта дума Приморья приняла постановлением N295, в котором распоряжение президента было оценено как не соответствующее государственным интересам России и ущемляющее территориальные, экономические и политические права Приморского края как субъекта федерации. В своем постановлении дума признала неконституционным решение Верховного Совета РСФСР от 13 февраля 1992 г. о ратификации соглашения 1991 г. о российско-китайской границе. По мнению думцев, оно, во-первых, нарушило пункт 5 статьи 104 Конституции РСФСР, действовавшей в феврале 1992 г. По этой статье решение вопросов об изменении границ Российской Федерации относилось к исключительному ведению Съезда народных депутатов РФ. Во-вторых, оно нарушило ст. 5 и 8 декларации о государственном суверенитете РСФСР, определявших верховенство законов РСФСР на ее территории и невозможность изменения территории России без волеизъявления народа, выраженного путем референдума. В этой связи дума Приморского края обратилась в Конституционный суд РФ с ходатайством о проверке конституционности ратификации Верховным Советом РФ соглашения 1991 г.⁴³⁷ Ходатайство приморской думы Конституционный суд к рассмотрению не принял.
    Буквально накануне апрельского 1996 г. визита Б.Ельцина в Пекин Е.Наздратенко вновь заявил, что «приморской земли Китаю не отдаст»⁴³⁸. В распространенном администрацией края пресс-релизе от 11 апреля сообщалось, что «на состоявшейся вчера встрече» с Е.Наздратеяко «Борис Ельцин пообещал приостановить демаркационные работы в пойме реки Туманной»⁴³⁹. Тем не менее в подписанной через две недели после этого (25 апреля 1996 г.) в Пекине «Совместной российско-китайской декларации» стороны хотя и «согласились продолжить переговоры в целях справедливого и рационального разрешения остающихся несогласованными пограничных вопросов», но заявили, что будут строго следовать соглашениям о восточном участке границы от 16 мая 1991 г. и о западном участке границы от 3 сентября 1994 г. и «полны решимости в возможно короткие сроки завершить демаркационные работы, предусмотренные вышеупомянутыми соглашениями, и параллельно провести переговоры по вопросу о совместном хозяйственном использовании отдельных участков вдоль границы, отходящих по итогам демаркации к другой стороне». Именно против последнего так горячо выступали приморские власти и пресса в начале 1995 г.
    В майском интервью газете «Труд», своеобразной отповеди заместителю министра иностранных дел А.Панову, Е.Наздратенко, открещиваясь от высказанных в его адрес обвинений в намерении подорвать отношения с Китаем, неисполнении указов президента РФ, вмешательстве в прерогативы центральной власти, заявил уже о необходимости «урегулировать все спорные вопросы о российско-китайской границе» на базе существующего соглашения, используя заложенные в нем механизмы. «Мы должны оставить будущим поколениям максимально точную и предельно выверенную границу, исключить малейший повод для территориальных претензий», — декларировал он⁴⁴¹.
Новый виток борьбы приморской администрации против демаркации границы пришелся на декабрь 1996 — январь 1997 г. В преддверии заседания Совета Федерации, где должен был заслушиваться вопрос о демаркации восточного участка российско-китайской границы, а также визита в Москву премьера КНР Ли Пэна власти Приморья, основываясь на идее исключительной стратегической значимости Хасанского участка, предложили свой вариант демаркации спорных участков в Приморье: «После подтверждения обеими сторонами принадлежности России участка в районе литера «П» (9,68 кв. км в Уссурийском районе) уступить его Китаю при условии, что граница в Хасанском районе будет проведена в строгом соответствии с договором 1860 г.»⁴⁴². Лукавая позиция, поскольку доказать принадлежность России участка в районе литеры «П» было весьма и весьма проблематично.
    Напирая на патриотические чувства приморцев, противники соглашения стали делать упор на гигантских, с их точки зрения, экономических и геостратегических потерях Приморья и России в случае передачи Китаю 300 га земли в Хасанском районе. Пресса начала муссировать версию о том, что, получив эти 0,3 кв. км российской территории, Китай обретет выход к Японскому морю, построит гигантский порт, оттянет на себя все грузопотоки и разорит тем самым все приморские. порты. «Я уверен, — поддержал эту позицию Е.Наздаратенко, — если мы сдвинем границу, то через 15 лет наших портов просто не будет»⁴⁴³.
    Одновременно в декабре 1996г. «проснулось» законодательное собрание Еврейской автономной области, обнаружившее, что по результатам уже проведенных в области демаркационных работ область может потерять 5 из 8 принадлежащих ей ныне островов на Амуре общей площадью около 40 кв. км. Правда, причину происшедшего они увидели не в происках МИДа, а в недобросовестном промере глубин членами демаркационной комиссии⁴⁴⁴.
    Так что у Совета Федерации вновь родилась идея о создании очередной рабочей группы по изучению хода демаркации на местах, работа которой сказалась, однако, еще менее плодотворной, чем всех предыдущих.
    В январе 1997 г. президент РФ Б.Ельцин обязал главу приморской администрации впредь согласовывать с МИДом все свои заявления по российско-китайским отношениям. Сам Е.Наздратенко отмолчался, но дал высказаться своим помощникам — В.Стегнию и В.Розову, с чьей подачи он был представлен чуть ли не как единственный патриот земли русской. Все 3,5 года своего губернаторства Евгений Наздратенко принимает на себя огонь власти, доказывая историческую принадлежность нашей земли России, — сообщил землякам В.Стегний. — Этот вопрос, с подачи администрации края, рассматривался в правительстве, думе, Совете федерации, Совете безопасности, администрации президента, но решения в пользу родной страны никто принять не может»⁴⁴⁵.
Обвиняя профессиональных дипломатов в непрофессионализме, отсутствии национального патриотизма, а то и в коррумпированности, Е.Наздратенкэ. к сожалению, ни разу не усомнился в компетентности своих советников, а также журналистов, на удивление небрежно интерпретировавших сложные проблемы пограничного размежевания. Между тем легкость, с которой все они трактовали само соглашение 1991 г., оперировали историческими фактами, именами, событиями, ссылками на авторитеты, свидетельствуют не только об отсутствии у них желания добраться до истины, но и о стопроцентной политизированности и конъюктурности кампании⁴⁴⁶.
    Борьба против соглашения 1991 г. и основанного на нем выправления линии границы в Приморье для Е.Наздратенко стала, с одной стороны, мощнейшим средством в создании своего имиджа сильного политика, управленца, патриота, борца за интересы Приморья и России, а с другой — средством давления на Москву, «выбивания» дополнительных средств из федерального бюджета в те моменты, когда резко обострялся экономический кризис в Приморье. Еще в июле 1993 г. корреспондент газеты «Владивосток» В.Ощенко заметил, что «скандал вокруг «разбазаривания земли приморской» не столько отражает реальность и остроту этой проблемы, сколько носит в большей степени политический характер»⁴⁴⁷. В ноябре 1996 г. директор департамента информации и печати МИД РФ Г.Тарасов заявил, что выступления против демаркации границы «предпринимаются, очевидно, ради единственной цели: взбудоражить общественное мнение и отвлечь внимание от действительно острых внутренних проблем в некоторых регионах, граничащих с Китаем»⁴⁴⁸, а в декабре, когда вновь резко осложнилась социально-экономическая обстановка в крае, Е.Наздратенко опять же сосредоточился на защите интересов края и России на внешних направлениях.
    Не дело ученого осуждать или хвалить по горячим следам чиновника, использовавшего далеко не лучшие средства для отстаивания правого дела. Политика — дело циничное, российская политика — циничное вдвойне. Я почти уверен, что не ухватись Е.Наздратенко за проблему границы и не используй он лозунг «защиты территориальных интересов России» в интересах своих и своего окружения, это наверняка бы сделали его политические оппоненты.
    Кроме того, как это ни парадоксально звучит, но, похоже, глава приморской администрации избрал единственно возможное в нынешних российских условиях средство, чтобы заставить Москву постоянно помнить о дальневосточных владениях России. Как подметил американский политолог Дж.Мольц, «растущее ощущение внешней угрозы стало главнейшим средством для привлечения внимания центра к Дальнему Востоку. Именно эту карту разыгрывал губернатор Приморья Евгений Наздратенко своими непрерывными антииностранными кампаниями и действиями по привлечению субсидий»⁴⁴⁹.

ИНФОРМАЦИЯ И ДЕЗИНФОРМАЦИЯ

    Вероятно, закономерно, что такая серьезная проблема, как демаркация российско-китайской границы, в серьезной научной литературе не обсуждалась. Слишком она современна, политизирована, созвучна идеям патриотизма и национализма, затрагивает интересы различных столичных и региональных группировок. Присущая академической среде осторожность в выводах и оценках, стремление — для большей объективности — изучать предмет своего внимания несколько отстраненно (особенно во времени), нежелание ввязываться в политические баталии и боязнь быть обвиненными, в случае невыгодного для России заключения, в непатриотизме (как в национальном, так и в местном масштабе) удерживали и московских, и местных ученых от выступлений на эту тему. Пожалуй, только не скрывавший своих политических пристрастий экономист Б.Ткаченко активно разрабатывал эту ниву, анализируя негативные последствия договора 1991 г. с правовой и экономической точек зрения⁴⁵⁰. Определенное внимание уделила проблеме Тумангана Л.Забровская в монографии, посвященной российско-южнокорейским отношениям⁴⁵¹, да еще юрист-международник В.Михайлов несколько раз откликался на откровенно безграмотные публикации в приморской прессе.
    Представление о проблеме формировалось у населения Дальнего Востока таким, каким его создавали средства массовой информации, социальная ориентация которых, а также их зависимость от центральных и особенно местных властей сильно сказывались на характере подачи информации. С другой стороны, среди авторов публикаций оказалось немало случайных людей, никогда прежде не занимавшихся ни российско-китайскими отношениями, ни международным правом, имевших порой весьма смутные представления даже о географии этих территорий, не говоря уже о предмете их внимания, но считавших себя достаточно компетентными, чтобы обличать и судить.
    Так же, как и местные власти, приморская пресса вплоть до лета 1993 г. хранила молчание о демаркации российско-китайской границы. Даже в откровенно провокационной статье В.Щербакова «Великий брат» к нам тянет руки. Китайская экспансия в Приморском крае России»⁴⁵² о пограничном размежевании не было сказано ни слова. Пробуждение ее интереса к границе в Приморье связано с деятельностью Е.Наздратенко.
    Поскольку вопрос о границе стал в какой-то степени разменной монетой в пикировке администрации Е.Наздратенко с Москвой, одним из ключевых компонентов в создании ему репутации державника, патриота, стойкого борца за интересы Приморья и России в целом, в ход были пущены разнообразнейшие приемы пропаганды, в которых проблемы пограничного размежевания трактовались самым произвольным образом. Население вводилось в заблуждение как сознательными дезинформаторами, так и непрофессиональными в этих вопросах, а порой и просто безграмотными журналистами. Более всего в последнем преуспели газета «Владивосток»⁴⁵³ и дальневосточное приложение к газете «Аргументы и факты» «АИФ-Дальинформ».
    В качестве примера можно привести оригинальный пассаж «АИФ-Дальинформ» (со ссылкой на безымянного представителя Тихоокеанского погранокруга) о том, «что фактической границы у России и Китая на Дальнем Востоке никогда не было. А значит, — сообщала газета ... любая сторона вправе сейчас присвоить любой кусок суши в делимитационной линии (что это? — В.Л.) или остров у фарватера Амура» В этой же статье мы находим перл о «договоре 1986 г.» и «поправках к нему 1991 г.», якобы служащих основанием для демаркации⁴⁵⁴.
    Образцом исторической, политической и правовой безграмотности, с одной стороны, натяжек и фальсификации фактов, с другой, может служить статья этого же издания «Граница», опубликованная в октябре 1996 г. под многообязывающей рубрикой «Документ». Не будем говорить об исторических и географических несуразностях статьи (например, о произвольной трактовке автором событий 1938 г. у озера Хасан), но что касается современности, то автор, например, договорился до того что соглашение 1991 г. вообще «подтягивалось под антироссийский проект «Туманган». С серьезным видом он при этом заявлял, что под строительство порта на реке «уже готовится строительная площадка, назначен начальник порта, подводятся транспортные коммуникации»⁴⁵⁵.
И упомянутая «Граница», и некоторые другие публикации стремились представить дело так, будто бы и Совет Федерации, и Государственная Дума, и Совет безопасности, и президент России Б.Ельцин полностью поддерживали Е.Наздратенко, и только некая всесильная группа коррумпированных и продавшихся китайцам чиновников МИДа торпедировала процесс пересмотра договора и вводила президента России в заблуждение.
12 апреля 1996 г., в канун визита президента Б.Ельцина в Китай «Радио ВВС» через газету «Владивосток» безапелляционно заявило, «Приморье потеряет 1,5 тыс. гектаров своей территории 25 апреля в Шанхае», и после принятия Шанхайской декларации «Приморье потеряет даже право заикаться о спорности отходящих участков».
Даже тогда, когда в руки некоторых ангажированных газетчиков попадали оригинальные документы, в том числе само соглашение 1991 г., они не могли (или не хотели) их тщательно изучить, без эмоций проработать и без ложной патетики прокомментировать⁴⁵⁶.
    Во второй половине мая 1997 г. Пресс-центр администрации края информировал приморцев, что 13 мая на заседании рабочей группы по демаркации Совета Федерации с аргументацией Приморья по двум спорным участкам демаркации «впервые согласилось Министерство иностранных дел РФ», а на следующий день доводы края «были заслушаны и приняты к сведению на Совете федерации»⁴⁵⁷. Правда, если идея очередной победы администрации края в отстаивании российской территории звучит в этом сообщении достаточно четко, то суть достигнутых договоренностей расшифровывается весьма путанно и туманно. Пресс-центр известил, что «на заседании рабочей группы была принята позиция как исходная в дальнейшем переговорном процессе: по Хасанскому району нет никаких предпосылок, чтобы отдавать Китаю 300 гектаров, а по Уссурийскому району признать, что ошибки в определении исторического расположения «Литера П» допущены как с китайской, так и с российской стороны, и считать неоднозначной трактовку о передаче 968 гектаров. Признано, что нужно искать компромиссы с минимальными для нас издержками... МИД готов придерживаться такой позиции и искать компромисс именно с участием консолидированного мнения Приморья.
    Соответственное предложение дано демаркационной комиссии. В частности, в процессе переговоров как вариант будет рассматриваться возможность поиска водораздела в обмен, скажем, на подвижку пограничного столба на болоте, с тем чтобы новая линия границы могла максимально приблизиться к прежней, ныне охраняемой».
Сомнительно, чтобы кто-либо из читателей понял и даже до конца прочитал этот изложенный стилем канцелярского новояза опус и уяснил для себя суть решении Совета Федерации, реакцию на него правительства и действовавшей в русле его указаний демаркационной комиссии.
    Вовлеклись в дезинформацию населения и другие официальные лица. Так, депутат Госдумы от Приморья В.Нестеренко утверждал в интервью газете «Человек и право», что если отдать китайцам выход на реку Тумэньцзян (как будто и не является эта река на достаточно длительном протяжении внутренней рекой КНР. — В.Л.), «завтра на юге Приморья будет построен мощнейший канал (непонятно, на чьей территории депутат был готов разрешить китайцам строить это сооружение — российской или северокорейской? — В.Л.), развита крупнейшая экономическая зона, и наш порт в Зарубино... перестанет существовать. Ибо вся торговля с другими странами (чья торговля — российская? — В.Л.) будет вестись через Китай»⁴⁵⁸. Трудно определить из данной публикации, кто — депутат или бравший у него интервью журналист — более некомпетентен в глубокомысленно обсуждавшейся ими проблеме, но три отмеченные в этой короткой цитате нелепости дают представление о глубине и профессионализме суждений обоих.
    Под борьбу против демаркации подводилась и научно обоснуемая экологическая база. В частности, тот же В.Нестеренко в небольшой служебной записке, подготовленной ориентировочно в конце января 1995 г., видимо, в поддержку действий приморской администрации, уже загодя обвинил китайцев в том, что получив эти 300 га земли, они тух же «оставят юг Приморья без питьевой воды, водозабор которой осуществляется из озер Лебединое и Хасан». Его продублировала собкор «Российской газеты» В.Братчикова, сообщившая, что «перенос линии границы создает... экологическую угрозу двум озерам — Хасан и Лебединое — откуда производится водозабор для всего юга Приморья»⁴⁵⁹. Конечно, если считать югом Приморья только поселок Хасан с населением чуть более одной тысячи человек, то применительно к озеру Хасан депутат и журналист правы, но при чем здесь водозабор из озера Лебединого, которое на картах обозначено как «соленое»?
    Ученый-эколог из Дальневосточного госуниверситета В.Раков с научными выкладками предрек, что, получив землю, китайцы перестанут укреплять левый берег реки, чем будут способствовать изменению русла Тумэньцзяна и прорыву его в залив Посьет, спровоцировав настоящую экологическую катастрофу⁴⁶⁰.
    Дезинформацией населения, но уже на общероссийском уровне, занималась и центральная пресса. Кажется, все рекорды по количеству благоглупостей побила «Независимая газета» с панегириком Е.Наздратенко «Битва за Приморье», который верноподданнически поспешила перепечатать газета «Владивосток»⁴⁶¹. Два пассажа из нее, потрясающих степенью невежества автора в географии и полным незнанием проблемы, нельзя не процитировать. Из статьи мы узнаем, что территория; в «17 км российской земли», отделяющей северные провинции Китая, от выхода в море, «в соответствии с подписанным в августе-сентябре 1991 г. российско-китайским договором... в конце 1996г. должна быть передана КНР». Что ни слово — то неправда, а в совокупности — и полный абсурд. Далее прилагалась приписанная газетой Е.Наздратенко цитата, якобы утверждавшего, что ему «удалось отстоять часть так называемых спорных территорий в районе Халхин-Гола, где находятся могилы российских солдат, погибших в 1938 г. во время известных Хасанских событий» (курсив мой. — В.Л.). Опечатка, оговорка? Отнюдь. Чуть ниже опять сообщается о спорах «по Тумангану и Халхин-Голу, острову Даманскому... и речке Туманной, которая пока еще усилиями губернатора Приморья остается за Россией». Газета умудрилась перенести р. Халхин-Гол из Монголии в Приморье, отделить «речку Туманную» от Тумангана, превратить советско-китайский договор мая 1991 г. в российско-китайский августа-сентября, обнаружить решение конференции ООН по созданию свободной экономической зоны в районе Тумангана, назначить Е.Наздратенко руководителем «межгосударственной российско-корейской комиссии по урегулированию отношений в этом регионе» и многое другое. Сколько абсурда и неточностей сразу!
    Аргументы противников демаркации на основе соглашения 1991 г. не отличались многообразием и оригинальностью. Среди них присутствовали доводы исторические, военно-стратегические, экономические и просто патриотические. В последнем случае аргумент был прост и понятен: не отдавать, потому что это — наше. Во всех остальных случаях правда нередко перемешана с вымыслом, незнание документов и истории подменялось фантазиями, здравый смысл — патриотическим напором. Но российский МИД со своей стороны высокомерно отметал все аргументы своих критиков как «не имеющие под собой никаких оснований», не затрудняя себя поисками обоснованных и правдивых доказательств своей правоты.
    Применительно к хасанскому участку противниками демаркации чаще всего говорилось о получении Китаем при передаче ему двух упоминавшихся уже участков вдоль Тумэньцзяна выхода к морю, что повлечет за собой множество негативных для Приморья и России в целом экономических и стратегических последствий. «Это — гибель портам Владивостока, Находки и Восточного, гибель грузоперевозкам по Транссибу, гибель пароходствам, это гибель всему живому в заливе Петра Великого, это потеря работы сотен тысяч людей, это выход Китая в Японское море и его экономический рост, — пугал приморцев член Общества изучения Амурского края А.Буяков. — Проблема границы — это сложный геополитический вопрос. Создания прецедента ждет не только Китай, но Германия и Япония»462. С точки зрения генерала запаса В.Розова, с потерей этих гектаров Россия вообще утратит свои стратегические позиции на Дальнем Востоке, а Китай, приобретя их, создаст свободную экономическую зону, построит мощнейший порт, уже в ближайшие годы инвестируя в него 25 млрд. дол.⁴⁶³
    Если одна сторона до бесконечности гипертрофировала сам факт намерений Китая построить порт в нижнем течении Тумэньцзяна и особенно возможные последствия этого строительства, то другая напрочь отказывалась его замечать.
    В ответ на размышления приморских чиновников и журналистов о том, как Китай намерен распорядиться приобретаемыми территориями в Хасанском районе, столичные чиновники снисходительно посмеивались. «Китайская сторона, — без доли сомнения заявил директор информации и печати МИД РФ Г.Тарасов, — подтверждает, что у нее нет намерений строительства порта на реке Туманной, рассчитанного на Японское море»⁴⁶⁴. Слово в слово это заявление повторил заместитель министра иностранных дел Г.Карасин, добавив, что «вопрос о строительстве Китаем порта, рассчитанного на Японское море, в устье реки Туманган.... не ставился и не обсуждался ни на одном заседании Комитета по управлению Туманганским проектом и не упоминается ни в одном документе проекта»⁴⁶⁵. Г.Киреев также разъяснил, что «официальные представители Китая и Ооновского Туманганского проекта заявляют, что планов строительства Китаем порта в этом регионе не существует»⁴⁶⁶. Анонимный сотрудник МИДа через «Комсомольскую правду» резюмировал, что планов строительства на Тумэныцзяне порта у Китая «нет в принципе»⁴⁶⁷.
    Не могу представить, чтобы о планах Китая не имели понятия в органе, формирующем и осуществляющем внешнюю политику России. Если действительно не знали, то не удивительны повсеместные провалы в российской внешней политике в первой половине 90-х. Но если это не незнание, то тогда за подобными заявлениями скрываются беспечность, сознательная ложь или просто нежелание обременять себя трудными мыслями. Любому желающему, а тем более сотрудникам МИДа, отвечающим за политику в отношении Китая, нетрудно ознакомиться с доступными и по самым обычным каналам, и по «Интернету» концепциями развития зоны Туманган, представленными КНР в UNIDO. В этих концепциях черным по белому прописаны и углубление реки, и строительство на ней порта Фанчуань, ориентированного на Японское море⁴⁶⁸.
Сомнительно, чтобы для МИДа оставалось секретом давнее, проявленное еще в конце прошлого века стремление Китая вернуть себе свободный выход в Японское море, препятствием чему стали российские владения в южном Приморье — территория тогда Посьетского участка, а ныне — Хасанского района. Более 100 лет назад подполковник Рагоза видел его политическое и стратегическое значение в том, что он «составляя с одной стороны соединительное звено Южно-Уссурийского округа с Кореей — с другой стороны, по отношению к Маньчжурии играет роль клапана, запирающего ей свободный выход к морю»⁴⁶⁹, а пограничный комиссар Южно-Уссурийского края Н.Матюнин предупреждал, что «стремление Китайских администраторов Маньчжурии приблизиться к морю... может повлечь за собой тяжелые осложнения»⁴⁷⁰. Сегодня широко не афишируемая, но доступная исследователям концепция развития провинции Цзилинь убедительно свидетельствует о том, что эта провинция жаждет превратить свой ныне континентальный Яньбяньский автономный округ «в развитый пограничный приморский округ». В этих целях необходимым, с точки зрения китайских политиков и ученых, является «восстановление прав свободного судоходства по Тумангану в Японское море, сооружение порта, углубление фарватера Тумангана, открытие сквозного пути от Хуньчуня до Японского моря»⁴⁷¹.
    И здесь аргументы уже китайских ученых в пользу «свободного судоходства» также находятся на грани и за гранью фальсификации, основанной на произвольной интерпретации истории.
    Претензии Китая на свободное судоходство по Тумэньцзяну обосновываются тем, что еще с периода Цинь — Хань (2 в. до н.э. — 2 в. н.э.) китайцы пользовались этой водной артерией (через Хуньчунь и Моковэй — нынешний Посьет), чтобы попасть в Японию по так называемому «северному шелковом) пути». В средние века расположенное на этих территориях и «управлявшееся местными властями Китая» государство Бохай этим же путем отправляло послов в Японию⁴⁷². В цинское время (в XVII—XIX вв.) порт использовался для целей внутренней (пока Маньчжурия была закрыта для китайцев, а Китай для иностранцев), а с середины XIX в. и внешней торговли, активно способствуя процветанию г. Чанчуня. Во второй половине XIX в. в Хуньчуне находилось более 400 торговых компаний, торговавших по всему побережью Японского моря⁴⁷³. Правда, всех перещеголял вашингтонский специалист по азиатским проблемам (но, совершенно очевидно, не по истории Китая Джозеф Мангуно, умудрившийся просветить читателей, что в XVII в. «правившие Китаем Цины построили порт в Хуньчуне, чтобы достазлять китайские товары в Японию и Европу через Туманган»⁴⁷⁴.
    В китайском варианте концепции «зоны Туманган», изложенном еще в июле 1990 г. на международной конференции в Чанчуне, получение Китаем выхода к морю рассматривалось как ключевой момент ее реализации. В этих целях предполагалось придать р. Тумэньцзян статус международной реки или же построить канал по территории России. В этом же проекте развивалась идея об углублении русла реки в ее нижнем течении и строительстве порта Фанчуань, способного принимать суда водоизмещением 2—5 тыс. т. На втором этапе реализации проекта предполагалось улучшение водного пути до Хуньчуни. Разрабатываемые и сегодня в Китае конкретные проекты экономического развития территории продолжают совершенствовать идею строительства речного порта производительностью 400 тыс.т в пос. Фанчуань, способного принимать суда класса река-море, с перспективой превращения его в главный порт на всем западном побережье Японского моря⁴⁷⁵.
    И хотя даже простого взгляда на карту достаточно, чтобы понять, что с демаркацией границы вообще и переходом к Китаю 300 гектаров земли вдоль Тумэньцзяна, в частности, эти планы и устремления напрямую никак не связаны, но и закрывать глаза на существование таких жизненных для наших соседей проблем дипломатическому ведомству негоже. К тому же активное лоббирование проекта Китаем, его широкая пропагандистская деятельность в целях навязывания своего видения проекта, некритически воспринятая и оцененная западной прессой, привели к тому, что в глазах значительной части не осведомленных о восточноазиатских реалиях людей Тумэньцзян превратился чуть ли не в центр всей Северо-Восточной Азии⁴⁷⁶. В интерпретации уже упоминавшегося мной Дж. Мангуно «внутренние территории (hinterland) за Тумэньцзяном содержат богатые запасы нефти, минералов, угля, древесины и плодородные пахотные земли, на протяжении столетий служившие предметом ожесточенного и кровавого спора между Японией, Китаем и Россией. Сама зона вокруг дельты Тумэньцзяна с изобилием чистой воды и дешевой равнинной земли представляется идеальной базой для эксплуатации этих ресурсов»⁴⁷⁷.
    Статья 9 соглашения 1991 г. декларирует только возможность выхода китайских судов в Японское море⁴⁷⁸, но еще не дает реальных прав и условий для ее реализации. В той же статье говорится, что конкретные вопросы, связанные с таким плаванием, «будут урегулированы по согласованию между заинтересованными сторонами», т.е. Китаем, Россией и КНДР.
    В соответствии же с договорами .между СССР и КНДР «О прохождении линии советско-корейской государственной границы» от 17 апреля 1985 г. и «О режиме советско-корейской государственной границы» (вступил в силу 27 ноября 1991 г.) граница между Россией и КНДР проходит по середине главного русла реки (а не по ее фарватеру), и плавсредствам обеих сторон разрешается плавание только в своих водах до линии границы (ст. 17 «Договора о режиме границы»)⁴⁷⁹. Это означает, что о свободном судоходстве по Тумэньцзяну не может быть сегодня и речи.
    Помимо международно-правовых существуют и другие, в том числе технические, аспекты проблемы.
    Порт вполне можно построить и без этих 300 га земли, был бы только реальный выход в море⁴⁸⁰, который обрести Китаю не так-то просто. От крайней юго-восточной 33-й точки российско-китайской границы до моря пролегают 17 км мелководной (с глубинами в фарватере от 0,5 до 3 м), заиленной пограничной между Россией и КНДР реки Тумэньцзян. Плавать по ней до Японского моря способны сегодня только мелкосидящие и отнюдь не морские суда. Сами китайские специалисты прекрасно знают, что для судов водоизмещением 10 тыс. т требуются глубины минимум в 5—6 м, что средняя ширина Тумэньцзяна в 300—400 м создает серьезные сложности для плавания судов водоизмещением свыше 5 тыс. т, а под существующим железнодорожным мостом даже по высокой воде могут проходить суда водоизмещением не более 2 тыс. т. Даже при принятии дискутировавшегося в Китае варианта доставки грузов по реке к морю небольшими судами водоизмещением з 2—4 тыс. т с последующей перевалкой грузов на большие суда потребуется произвести разовые дноуглубительные работы на площади в 6,5 млн. кв. м и ежегодно повторять их (поскольку наносы в реке составляют 3 см в год) на площади в 1,4 млн. кв. м⁴⁸¹.
    Кроме того, любые работы на фарватере реки могут производиться — в соответствии с упомянутым выше договором о режиме границы между СССР и КНДР — только при наличии взаимного согласия российской и корейской сторон, но не по желанию китайской. «Положение и направление главного русла пограничной реки Туманная (Туман) должно по возможности сохраняться в неизменном состоянии, — говорится в ст. 26 Договора... — Возведение на пограничной реке Туманная (Туман) новых мостов, плотин, дамб и других гидротехнических сооружении и их использование в каждом отдельном случае могут производиться только по взаимному соглашению Договаривающихся сторон... Отдельные участки русла реки подлежат прочистке там, где это будет совместно признано необходимым сторонами...»⁴⁸².
    Однако все эти препятствия не охлаждают пыл наших соседей, и они (если судить по ряду публикаций экономистов и политологов) не теряют надежды получить от российской и корейской сторон разрешение на дноуглубительные работы, перестроить низко сидящий железнодорожный мост, создать условия для судоходства крупнотоннажных судов, соорудить в Фанчуане причалы для стоянки судов в 10 тыс. т и превратить порт «в восточный Антверпен»⁴⁸³. Все это хотя и фантастически дорого, но технически реализуемо, однако реализуемо только при согласии и доброй воле России. Так что судьба приморских портов и Транссиба, морского заповедника зависит не от итогов демаркации, а от более сложных политических комбинаций и решений столичных чиновников, которые и надо сегодня тщательно отслеживать, чтобы в один прекрасный день не получить новых сюрпризов⁴⁸⁴ Реально учитывая все эти обстоятельства, Китай занят сегодня не витанием в облаках и разработкой пока эфемерных планов СЭЗ в устье Тумэньцзяна (этим более занимаются оплачиваемые ПРООН европейские ученые), а строительством и реконструкцией автомобильных и железных дорог к погранпереходам, ведущим к корейским портам Раджин и Сонбон, российским Зарубино и Посьет.
Известно также, что Китай обращался к КНДР с просьбой предоставить ему право выхода в море по Тумэньцзяну, зондировал вопрос о строительстве порта и города в дельте этой реки и возможности реконструкции пограничного железнодорожного моста между Россией и КНДР- Реакция корейского руководства была невнятной⁴⁸⁵.
    Только усмешку вызывало у дипломатов прозвучавшее на пресс-конференции во Владивостоке высказывание бывшего главкома ВМФ России Ф.Громова о нарушении военно-стратегического баланса в АТР в случае, если Китай получит выход в Японское море для своих военных кораблей. «Военное судоходство по Туманной — это что-то из области фантастики», — сказал в интервью агентству «Интерфакс» эксперт внешнеполитического ведомства России⁴⁸⁶. Но еще ранее, в начале 90-х годов некоторые ведущие японские политологи рассматривали эту возможность вполне серьезно и как один из ключевых факторов, способных воздействовать на процессы сотрудничества в бассейне Японского моря⁴⁸⁷.
    Справедливости ради отмечу, что страницы газеты «Владивосток» предоставлялись и авторам, чьи подходы (юриста-международника В.Михайлова, историка-востоковеда Л.Забровской, журналиста А.Островского) кардинально отличались от доминировавших в ней ура-патриотических агиток. Л.Забровская, например, ссылаясь на советско-корейский пограничный договор, доказывала, что любые самостоятельные действия Китая на 17-километровом водном участке российско-корейской границы (дноуглубительные работы, речное и морское судоходство в территориальных водах России и КНДР) чреваты многими пограничными осложнениями⁴⁸⁸. А.Островский сообщил мнение хасанских пограничников, по которому отдаваемый Китаю участок на Тумэньцзяне не имеет никакого стратегического и военного значения, а связывать его со строительством порта просто несерьезно⁴⁸⁹. Но в общем потоке, на фоне десятков антидемаркационных публикаций эти несколько статей, как и достаточно резкая по стилю, но объективная статья в оппозиционных краевой администрации «Арсеньевских вестях»⁴⁹⁰, фактически не были замечены и восприняты приморцами.
    Свой вклад в дезинформацию населения внесли МИД и особенно главное действующее лицо в подготовке соглашения 1991 г. и демаркационном процессе на Дальнем Востоке чрезвычайный и полномочный посол Генрих Киреев. Он и его коллеги сначала с очевидным высокомерием, а потом с дипломатическим изяществом вводили в заблуждение и местные власти, и жителей края.
    Видимо, предполагая негативную реакцию дальневосточников на конкретную реализацию соглашения 1991 г., МИД России в декабре 1992 г. отправил в адрес глав администраций приграничных с Китаем
территорий «тезисы к разъяснительной работе по вопросу о российско-китайской границе на ее восточной части», рекомендовавшие им вести активную разъяснительную работу, направленную «на предотвращение нарушений законов РФ, относящихся к российско-китайской границе» и недопущение «конфликтных ситуаций и инцидентов в период проведения демаркационных работ». «Тезисы» — довольно общий и мало
что объясняющий не только обывателю, но и региональным властям документ, в котором мы находим все аргументы, которые впоследствии МИД активно использовал для обоснования демаркации в соответствии с соглашением 1991 г.
    Соглашение 1991 г. российская дипломатия назвала «поистине историческим достижением», благодаря которому «удалось впервые в истории наших двусторонних отношений «застолбить» юридически оформленное, отвечающее всем нормам международного права и исключающее односторонние уступки взаимопонимание с Китаем о прохождении линии границы. Тем самым в историю уходят все «исторические реестры» Чан Кайши и Мао Цзэдуна, содержащие масштабные территориальные претензии к России»⁴⁹¹. Неясно только, как вписываются в эту изящно построенную фразу не разграниченные (и, очевидно, спорные) участки на Аргуни и Амуре, односторонние уступки России в Хасанском районе, и почему «впервые в истории»? Пекинский договор не в счет? Нетрудно похоронить «исторические реестры» генералиссимуса Чана и председателя Мао, но никакой МИД не может дать гарантий, что через пару десятилетий не появится какой-нибудь маршал Ван и вновь не вспомнит о «родственных ханьцам монголах и орочонах», владевших землями от Байкала до Сахалина. И все это будет вполне соответствовать китайской доктрине «отложенного спора» в пограничных вопросах, в соответствии с которой существующие пограничные проблемы как бы «замораживаются», но в любой момент могут быть актуализированы⁴⁹². Но будет ли это означать реанимацию официальных территориальных претензий?
С другой стороны, МИД лукавил и тогда, когда, ссылаясь на известное заявление правительства КНР от 8 октября 1969 г., сообщал об официальных претензиях Китая на 1,5 млн. кв. км российской территории. В самом заявлении, между прочим, было специально отмечено, что «Китай не требует возвращения территорий, отторгнутых царской Россией с помощью этих договоров». Но в то время, в период ожесточенной и беспринципной пропагандистской войны между двумя правительствами, многочисленные китайские якобы научные и научно-популярные публикации на эту тему были, что отмечает сегодня А.Воскресенский, восприняты советской стороной как «научное подкрепление» китайским «территориальным притязаниям»⁴⁹³и в таком виде интерпретировались и подавались на всех уровнях.
    В 90-е годы конъюнктура обозначилась иная, и российская дипломатия не усматривала симптомов «территориальных притязаний» в обвинениях, предъявлявшихся китайскими историками царской России, по договорам 1858—1860 гг. отторгшей у Китая, по их мнению, один миллион квадратных километров территории «к северу от Хэйлунцзяна и востоку от Уссури». О таких же мелочах, как «наглый захват русскими важного китайского порта Хайшэнвэй и переименование его во Владивосток»⁴⁹⁴, и упоминать, вероятно, несолидно.
    В июле 1993 г., когда в Приморье только зарождались разговоры о передаче земли Китаю, Г.Киреев в интервью корреспонденту «Интерфакса» заявил, что об отторжении российских земель говорить неправильно, «речь идет об определении, уточнении⁴⁹⁵ линии границы». «Трудно сказать, — продолжал он, — откуда взялись заявления о том, что Россия отдает Китаю 1700 гектаров земли в Приморье»⁴⁹⁶.
    Дипломаты заявляли о полной открытости процесса переговоров и действий демаркационных комиссий. Однако в реальности переговоры носили закрытый характер, и мало кто, за исключением узкого круга лиц, имел реальное представление об их ходе и результатах. Следствием такой закрытости стали слухи, домыслы, представления о «коварстве» Москвы и ее сговоре с Пекином, продажности российских дипломатов и многое другое.
    В частности, весной 1994 г., в период обострения проблемы островов у Хабаровска, в стенах Приамурского географического общества был создан общественный комитет по содействию государственным органам в скорейшем закреплении островов за Россией, который обвинил МИД в беспринципности и непатриотичности, в фактическом признании им спорного характера островов у Хабаровска и бездеятельности в связи с картографической агрессией Китая⁴⁹⁷.
    Достаточно лукавой была и реакция МИД на возмущенные заявления В.Ишаева о «несправедливости» соглашения 1991 г. и незаконности прохода китайских судов в районе Хабаровска. МИД ничтоже сумнящеся ответил, что договор «справедлив и основан на общепринятых нормах международного права», а прохождение судов — «это обычная практика... когда иностранные суда заходят в наши порты или во внутренние воды»⁴⁹⁸. Чего в этом больше — снобизма, невежества или иезуитской хитрости — читатель может судить сам.
    Разобраться, сколько же российской земли действительно было отдано Китаю, очень непросто. Не надо быть провидцем, чтобы предположить, что дипломаты называли цифры поменьше, а местные власти и пресса — побольше, и в некоторых случаях разница была достаточно велика. В Приморье, по оценкам МИДа, Россия утратила около 14 кв. км своей земли, по различным местным оценкам — от 15 до 18 кв. км, а вот Б.Ткаченко довел эту цифру до 150 кв. км. Общие потери российской национальной территории в результате демаркаций российско-китайской границы составили, по его мнению, 1240 кв. км⁴⁹⁹. Согласно же упоминавшимся выше «тезисам» МИДа, в ходе односторонней проверки границы, проведенной российской стороной в 1986 г., на пограничных участках рек Амур, Уссури и Аргунь насчитывалось 1845 островов общей площадью 2150 км. По соглашению 1991 г., к России должно было отойти почти на 50 островов больше, чем к Китаю, а по их общей площади — более чем на 150 кв. км.
Совершенно очевидно, что большинство из представителей местных властей и в Приморье, и в Хабаровском крае узнали о соглашении 1991 г. и об изменении границ в пределах их территории много позднее, поскольку, в худших традициях тоталитарной системы, ни МИД, ни центральное правительство, ни ЦК КПСС не считали необходимым информировать население и местные органы власти о грядущей демаркации границы с Китаем. Те же, кто был в курсе (напомню о голосовавших за ратификацию соглашения депутатах Верховного Совета РСФСР, об адресатах, получивших «тезисы», представителях администраций Приморского и Хабаровского краев, Амурской и Читинской областей в демаркационных комиссиях, дважды собиравшихся на свои заседания в течение 1992 г.), не спешили делиться своими соображениями ни с коллегами, ни с населением.
    В результате политические амбиции одних провинциальных чиновников и столичный снобизм других, желание выслужиться перед региональными властями одних журналистов и погоня за «жареным» других, помноженные на некомпетентность и пренебрежение этическими нормами со стороны первых, вторых и третьих, породили вал дезинформации, обрушившийся на головы прежде всего жителей Приморья. И значительная часть приморцев, кому было просто сложно, недосуг или ни к чему добывать крупномасштабную карту и искать на ней крохотные участки границы, кто привык верить на слово политикам и ученым, уверенно вещавшим со всех возможных и невозможных трибун о гибельности и порочности соглашения 1991 г., была убеждена в реальности выхода Китая к Японскому морю через Тумэньцзян, в гибели Транссиба и прочих бедах, коими грозила Приморью демаркация «по-московски».
    Россияне же в целом, для подавляющего большинства которых проблемы демаркации российско-китайской границы бесконечно далеки, апатично внимали бодрым рапортам МИДа о полном решении пограничного вопроса с Китаем, радужных перспективах «стратегического партнерства» между двумя государствами и беззлобно поругивали (а когда и похваливали) чрезмерно энергичных дальневосточных чиновников, припоминая при этом известную басню И.Крылова.

ИТОГИ И ПЕРСПЕКТИВЫ

    10 ноября 1997 г. в Пекине состоялась пятая встреча на высшем уровне между Б.Ельциным и Цзян Цзэминем. Одним из ее результатов, зафиксированных в совместном заявлении лидеров двух государств, было объявление о том, что «все вопросы, связанные с осуществляемой в соответствии с соглашением от 16 мая 1991 г. демаркацией... урегулированы, что демаркируемая российско-китайская граница на ее восточной части (около 4200 км) впервые в истории отношений двух стран четко обозначена на местности. Это — важный результат нынешней встречи на высшем уровне, которого удалось добиться благодаря обоюдным усилиям, взаимному уважению и учету интересов друг друга»500. С точки зрения российского МИДа, «чрезвычайно деликатные вопросы» в отношениях между сторонами получили «решение, удовлетворяющее обе стороны»⁵⁰¹. Дело тихо перешло в плоскость технического оформления демаркации: составления документации, описания пограничных знаков и др. И проблема, и развернувшиеся вокруг нее перипетии постепенно превращаются в достояние истории.
    Среди восьми документов, подписанных в ходе визита Б.Ельцина в Китай, значится и «Соглашение о руководящих принципах совместного хозяйственного использования отдельных островов и прилегающих к ним акваторий на пограничных реках» (см. Приложение). Соглашение позволяет приграничному населению сторон продолжать традиционную хозяйственную деятельность на островах и прилегающих к ним территориях, отходящих по результатам демаркации к другой стороне. В то же время ряд факторов позволяет стопроцентно предположить, что китайская сторона на вновь обретенных территориях своего не упустит. Учитывая, что в районах «совместной хозяйственной деятельности» (в большинстве своем бывших российских, а ныне китайских) действует законодательство государства, обладающего суверенитетом над этими районами, что границы самих этих районов, численность населения, участвующего в этой «традиционной деятельности», порядок его перемещения на эти территории еще только предстоит определить дополнительным протоколом, что китайцы будут; иметь абсолютный численный, организационный, правовой и морально-психологический перевес на этих территориях, можно предположить и результаты их «совместного» хозяйственного освоения.
    Российские же участники спектакля, развернувшегося вокруг договора о демаркации, могут подсчитывать дивиденды, поскольку никто не чувствует (или не хочет признавать себя) проигравшим. Москва, несмотря на ширящуюся оппозицию на местах, смогла добиться выполнения соглашения в установленные сроки и продемонстрировать, где находится реальная власть в стране. Как оценили итоги демаркации границы комитет Госдумы по международным делам и его председатель В.Лукин, Государственная Дума «считает проблему демаркации российско-китайской границы исчерпанной... На сегодняшний день урегулированы все проблемы, связанные с обозначением на местности российско-китайской границы на ее восточной части». На спорных участках в Хасанском районе «граница проведена примерно по середине между существовавшей ее линией и проектной линией по Соглашению 1991 года. При этом учтены интересы охраны границы, защиты окружающей среды в районе озера Хасан». В Уссурийском районе в районе литера «П» «восстановлено договорное положение границы... она проводит по всей реке Гранитная от устья до истока». Найден компромисс по прохождению границы на водной поверхности оз. Ханка от истока р Сунгача до устья р. Тур. «Она обеспечивает беспрепятственный проход плавсредств сторон из озера в обе реки и обратно»⁵⁰².
Официальную позицию российского МИДа по итогам демаркации изложил заместитель директора 1-го департамента Азии В.Рахманин. Не могу не процитировать его полностью. «В преддверии саммита, — пишет дипломат, — в рамках Совместной российско-китайской демаркационной комиссии (с российской стороны участвовали представители Хабаровского, Приморского и других приграничных краев) была проведена большая подготовительная работа по поиск} взаимоприемлемых компромиссов.
В результате демаркация на спорных участках была проведена следующим образом.
- На левом берегу р. Туманная. Линия границы на обоих участках в этом районе проведена с учетом особенностей местности, интересов охраны и обслуживания границы, а также экологической обстановки в этом районе. Половина новой границы идет по водоразделу, по ныне существующей линии границы. Китайская сторона согласилась с нашим предложением, чтобы могила российских героев Хасана осталась
на нашей территории.
    - В районе погранзнака литер «П». Граница проведена в строгом соответствии с Соглашением о границе с Китаем 1991 года, а именно по всей р.Гранитная от ее устья до истока.
    - На р.Уссури протяженностью более 450 км. Острова на р. Уссури по всей площади распределились примерно пополам по обе стороны от середины главного фарватера, которая принимается за линию границы. В числе отнесенных к России важный для Хабаровского края о. Шереметьевский...
    Все эти решения были согласованы и получили поддержку руководства краев и областей России, граничащих с Китаем (подчеркнуто мной. — В.Л.)»⁵⁰³.
По оценке известного японского советолога Хироси Кимура, центральная власть сумела сломить сопротивление части местных властей выступавших против компромисса с КНР⁵⁰⁴. Однако сами эти власти объявили себя победителями! Через несколько дней после подписания «Совместного заявления» многие жители Приморья обнаружили в своих почтовых ящиках отпечатанную на хорошей глянцевой бумаге листовку с претенциозным заглавием «И ВСЕ-ТАКИ МЫ ПОБЕДИЛИ!», представлявшую собой не что иное, как как распечатку статьи Ю.Раскина из газеты «Новости» за 19 ноября этого года и патетическую оду «единственному региональному лидер», который добился уважения со стороны великого соседа и отстоял российские земли» — Е.Наздратенко.
Лощеная перепечатка статьи Ю.Раскина — это ярчайший образец политической фальшивки, нацеленной на дальнейшую дезинформацию населения. Историческая безграмотность автора, передергивание и подтасовка фактов, бесцеремонное обливание грязью политических оппонентов главы приморской администрации и беззастенчивое его восславление, а также многократное повторение устоявшегося набора аргументов, ранее служивших приморской администрации для подкрепления своих позиций, откровенно указывают на заказчика. И это при том, что окончательно согласованная и утвержденная 10 ноября 1997 г. в Пекине линия границы вдоль р. Тумэньцзян предоставляет Китаю возможность (если быть последовательным и исходить из уже известных аргументов администрации края) беспрепятственного выхода в море и строительства порта, что в Уссурийском районе демаркация границы ведена в строгом соответствии с соглашением 1991 г.
    Для меня очевидно, что серьезных юридических оснований некоторых сделанных им территориальных уступок Китаю в Приморье и на Амуре, как и на Аргуни, Советский Союз не имел. Их подоплекой стали надежды тогдашнего руководства СССР на снятие масштабы территориальных претензий со стороны бурно развивавшегося Китая, определенные геополитические расчеты (оказавшиеся явными просчетами) и тайные замыслы российской дипломатии. Жесты «доброй вол вроде передачи Китаю российской земли в Хасанском районе ради здания определенных удобств для китайской стороны или разрешен китайским судам на свободный проход из Уссури в Амур на виду Хабаровска ничем иным не объяснить. Иначе не были бы такими беспомощными аргументы российской дипломатии в обоснование необходимости неукоснительно соблюдать договор о границе. Пограничное, соглашение 1991 г. было составлено в пользу Китая, и российской дипломатии ничего не оставалось, как с помощью разного рода уловок пытаться «сохранить лицо», стыдливо пряча глаза после звучавших со стороны прессы обвинений в некомпетентности и даже продажности.
    Может ли служить весомым аргументом тот факт, что эти территории были самовольно заняты Россией и СССР? Позволительно ли жертвовать малым (т.е. частью своей территории) ради сохранения добрососедских отношений с великим соседом? «Любая территория государства, как бы мала она ни была, какой бы малозначимой она ни казалась кому-то, есть и в любых условиях остается символом суверенитета государства, неотъемлемой частью всего живого государственного организма, его истории, его чести и достоинства, — утверждает теория. — Уступка той или иной территории способна создать для государства опасный прецедент при решении спорных территориальных вопросов в других местах. Самое последнее тут дело — пускаться в исторические экскурсы и в бесплодные и сомнительные дискуссии об историческом, естественном и прочих правах того или иного государства на ту или иную территорию. Государство имеет то, что имеет; и то, что оно имеет, оно обязано сохранять и защищать всеми средствами, это его священный долг и главный национальный интерес»⁵⁰⁵.
    Почему же центр фактически потакал антидемаркационным действиям главы приморской администрации, ограничиваясь увещеваниями, обсуждениями и комиссиями? В слабости ли центра, силе Е.Наздратенко кроется причина того, что в течение четырех лет он беззастенчиво вторгался в вопросы, решение которых является прерогативой центральной власти? Не сомневаюсь, что у центра было достаточно административных, экономических и иных рычагов, чтобы обуздать строптивого провинциального чиновника. Неуязвимость Е. Наздратенко, позволявшего себе критику (и порой весьма оскорбительную) практически всех московских лидеров, за исключением президента и премьер-министра, вторжение в прерогативы центральной власти и откровенное противодействие выполнению межгосударственных соглашений свидетельствуют не только о том, что у Москвы была «глубокая заинтересованность в сохранении такого автократического политика в периферийной провинции как жизненно необходимого для соблюдения российских национальных интересов»⁵⁰⁶.
    С одной стороны, Е.Наздратенко умело играл на противоречиях между московскими властными структурами и политическими группировками, а с другой — с его готовностью «лечь на рельсы», но не отдать китайцам ни пяди приморской земли, он, как мне кажется, для самого центра оказался весьма удобной фигурой для давления на тот же Китай. Объективная заинтересованность Китая в сближении с Россией позволяла российским властям использовать этот мелкий шантаж (по сути на процесс демаркации серьезно не влиявший) для решения иных задач, чтобы держать партнера в напряжении и, может быть, хоть немного исправить допущенные ошибки. Ошибки были отчасти исправлены, линия границы слегка откорректирована.
    Можно ли считать вопрос о границе окончательно решенным, как надеялись советские дипломаты? И не наивно ли успокаивать себя и сограждан тем, что «свои давние территориальные претензии Пекин по крайней мере официально, квалифицирует как факт истории, а не современности или будущего»⁵⁰⁷.
    Очень осторожные китайские ученые все же иногда проговариваются, особенно если их рассуждения предназначены для третьей стороны, пристрастно наблюдающей за процессом сближения двух держав. «При нынешнем правлении Ельцина не могут возникнуть особенно серьезные проблемы. — уверен Да Чжиган. — Но это не означает, что не существует отдельных разногласий и расхождений, и эти расхождения в будущем могут существенно снизить торговое сотрудничество и обмен между приграничными территориями двух стран»⁵⁰⁸. За этими «разногласиями и расхождениями» может прежде всего стоять территориальный вопрос. КНР уже не раз демонстрировала миру, что не относится к государствам, «с уважением соблюдающим статус-кво существующих границ. Более того, Пекин не стесняется применять военную силу ради обоснования своих притязаний.... Хотя большинство из территориальных и приграничных споров сегодня находятся как бы в замороженном состоянии, никто не может утверждать, что они таковыми и останутся...» Именно поэтому соседей Китая, в особенности небольшие государства ЮВА, более всего беспокоят территориальные претензии Пекина и «проявляемая им время от времени задиристость»⁵⁰⁹.
    С Россией задираться Китай сегодня не собирается, это не в его I интересах. Тем не менее, китайцы и сегодня не преминут упомянуть, что та или иная ныне российская территория раньше принадлежала Китаю. До подписания советско-китайского договора о демаркации восточного участка границы высокопоставленные китайские чиновники нередко называли Россию «крупнейшим агрессором против Китая в новое время». И после заключения договора в публикациях, посвяшенных приграничным проблемам, югу российского Дальнего Востока, фактически обязательным для китайских историков и политиков является упоминание о том, что эти территории 150 лет назад были китайскими.
    В частности, журнал «Чжэн мин» писал о Благовещенске как о прежде китайском городе, отошедшем к России по Айгуньскому договору, как бы вскользь упоминая, что «немало китайской крови пролилось с его земли в реку Черного дракона (Хэйлунцзян — В.Л.)»⁵¹⁰. В книге, посвященной формированию российско-китайской границы, ляонинский историк Лю Юаньту подтвердил претензии КНР не только на все Приамурье, но и на Сахалин, который объявлен им исконно китайской территорией, захваченной царской Россией в 1853г. В «Энциклопедии приграничной торговли», опубликованной в Харбине в 1994 г., читатели вновь оповещаются, что в 1858 и 1860 гг. Н.Муравьев и Н.Игнатьев вынудили цинский двор подписать неравноправные Айгуньский и Пекинский договоры, в результате чего Россия не только «захватила обширные территории к северу от Амура и к востоку от Уссури», но и начала проводить «экономическую экспансию» по отношению к Китаю⁵¹². Примеры можно продолжить. И, как уже отмечалось выше, хотя китайцы утверждают, что не намерены требовать эти территории обратно, нет никаких гарантий, что они не предпримут подобных действий в будущем, если посчитают их выгодными и целесообразными.
    Еще более остро продолжает стоять вопрос о так и не разграниченных территориях на Аргуни и Амуре. В мои руки попал текст выступления уже упоминавшегося выше китайского историка Лю Юаньту на конференции по спорным пограничным вопросам в Германии в августе 1996 г. Настораживает не столько содержание (естественно, доказывающее исконную принадлежность островов Китаю), сколько тональность доклада, выдержанного в духе разоблачения агрессивной политики России и СССР против Китая. Как просветил участников конференции Лю Юаньту, в случае с Большим Уссурийским островом «русские экспансионисты» воспользовались недостаточной осведомленностью цинских чиновников в вопросах международного права, связанных с установкой пограничных знаков. В 1886 г. русские, «используя предателя Цзи Фэнтая, тайком перенесли литер «Е»... в предместье поселка Уссури. Чтобы прикрыть обман и узаконить тайное перемещение знака, русские разыграли спектакль с подписанием «Обоснования», а также пытались подменить им соответствующие статьи договора...
    И то, что царские чиновники много раз передвигали литер «Е», является совершенно незаконным и никогда не будет признано (подчеркнуто мной. — В.Л.)»⁵¹³, —заключил докладчик.
    С подписанием и ратификацией соглашения 1991 г. произошло четкое и правовым образом обусловленное разграничение вопросов, одни из которых относятся к реальному процессу установления границы на местности, другие открыты для схоластического обсуждения учеными, политиками и обывателями. Среди последних — справедливость самого договора и правомерность его подписания, суть и содержание прежних соглашений по границе, историческая принадлежность тех или иных земель и т.д. Каким-то образом повлиять на темпы и характер демаркации границы развернувшиеся дискуссии, безусловно, были в состоянии, но пойти на поводу у отдельных политиков, ученых, прессы и даже слоев населения и нарушить только подписанные межгосударственные соглашения ни одно уважающее себя государство позволить себе не может. И в результате, эпопея с демаркацией восточного участка российско-китайской границы завершилась так, как она и должна была завершиться: проведением линии границы в строгом соответствии с подписанным соглашением, на основе нахождения компромиссных решений, что и подразумевает сам процесс определения и уточнения границы на местности.

 

ССЫЛКИ НА ЛИТЕРАТУРУ

 

373. Поздняков Э.Я Нация. Национализм. Национальные интересы. М, 1994. С. 112—113.
374. Здесь и далее исторические даты зафиксированы по старому стилю. Поскольку русскоязычный текст договора датирован не временем его подписания, а днем составления его экземпляра — 27 августа, эта дата закрепилась и часто встречается в исторической литературе
375.Сборник договоров России с Китаем. 1689—1881 гг. С по., 1889. С. 110—111, 127—128.
376. Сборник договоров России с Китаем. 1689—1881 гг… С. 159—162.
377. Матусовский 3. Географическое описание Китайской империи. СПб., 1888. С. 02—03.
378. Сборник договоров России ; Китаем. 1689—1881 гг.. С. 188—189.
379. Сборник договоров России с Китаем. 1689—1881 гг.. С. 235.
380. ЦГА ВМФ. Ф. 909. Оп. 1. Д. 49. Л. 159.
381. Ян Чжаоцюань, Сунь Юймэй. Чжун Чао бяньцзе ши (История китайско-корейской границы) Чанчунь, 1993. С.'217.
382. Запрет на переселение китайцев в Маньчжурию, введенный еще в XVII в., был отменен в 1871 г.
383. РГИА ДВ Ф 1 Оп 1 Д 927 Л 219—221
384. Современные китайские историки обвиняют русскую сторону в агрессивных действиях на китайской территории. Как утверждают чанчуньские исследователи Ян Чжаоцюан и Сунь Юй-мэй, «после демаркации границы в 1861 г Россия продолжала захватывать китайскую территорию, непрерывно нарушала границу, бесчинствовала и грабила, убивала пограничных жителей Китая. Более того, царская Россия тайно перемещала пограничные знаки вглубь Китая, таким образом захватывая китайскую территорию К примеру, знак «Л» был установлен в 1861 г на плато водораздела рек Мулинхэ и оз.Ханка вблизи фанзы Цзянцзя. Но русские перенесли его в точку на расстоянии двух ли от Дадинцзы, что в 18 ли к северу от первоначального места. Знак «О» первоначально стоял в устье р Хубту, но был перенесен русскими на 2 ли к западу от реки» (см Ян Чжаоцюань, Сунь Юймэй Чжун Чао бяньцзе ши С 217—218).
385. Чжун Чао бяньцзе яньгэ цзи цзеу цзяошэ шиляо хуйбянь (Собрание исторических матерналов о пограничном размежевании и пограничных переговорах между Китаем и Кореей). Чанчунь, 1994. С. 1272.
386. См.:РГИАДВ. Ф. 1.Оп. 1. Д. 5713. Л.1.
387. Любопытно, что относительно дня подписания протокола в исследованиях фигурируют разные даты: у российских исследователей — 21 сентября (3 октября)[см.: Буяков А. Битва за территорию на юге Приморья //Владивосток 1995. 7 марта. С. 10], у китайских— 15 октября [см.: Ян Чжаоцюань, Сунь Юймэй Чжун Чао бяньцзе ши... С. 218].
388. Матусовский 3. Географическое описание... С. 03.
389. Документы внешней политики СССР. М, 1963. Т. VII. С. 333, 463.
390. Маоизм без прикрас. Некоторые уже известные, а также ранее не опубликованные в китайской печати высказывания Мао Цзэдуна. М., 1980. С. 223—224.
391. Правда. 1990. 5 июля. И это при том, что вся доходная часть годового бюджета страны в начале 80-х годов лишь немногим превышала 300 млрд. руб.
392. Ход пекинских консультаций наиболее подробно изложен в монографии В.С.Мясникова «Договорными статьями утвердили. Дипломатическая история русско-китайской границы XVII— XX вв. С. 348—387, а запись беседы двух премьеров, сделанная присутствовавшим при разговоре в то время зав. отделом МИДа СССР М.С.Капицей, вошла в его книгу воспоминаний «На разных параллелях: Записки дипломата (М., 1996. С. 82—90).
393. Дипломатический словарь. М, 1986. Т. 2. С. 386.
394. Матусовский 3. Географическое описание... С. 07.
402. Матусовский 3. Географическое описание... С. 03. Китайские историки однозначно заявляют, что «знак «Т» был перенесен в глубь китайской территории и Китай потерял часть своих владений, около 10 ли» (см.: Ян Чжаоцюань, Сунь Юймэй. Чжун Чао бяньцзе ши... С. 218).
403. Рагоза. Посьетский участок // Сборник географических, топографических и статистических
материалов по Азии. Вып. ХLY. СПб., 1891. С. 48. Здесь же подполковник Рагоза приводит и
полные тексты протоколов, утвердивших в 1886 г. линию границы на Посьетском участке (С.
116—120). Полное описание прохождения пограничной линии между Россией и Китаем представлено в книге З.Матусовского «Географическое описание .» С. 01—20.
404. Владивосток. 1996. 28 марта.
405. Филатов Ю. Не путайте демаркацию с делимитацией //Владивосток. 1997. 25 апр. Отметим, что сама эта справка достаточно своеобразно объясняет передачу российской земли на этом участке Китаю тем, что «в документах 1860 и 1861 гг. не предусмотрено, что при изменении русел рек граница остается неизменной». Но ведь подписанные договоры и не предусматривают, что при изменении русла реки граница должна изменяться!
406. Киреев Г. Стратегическое партнерство... С. 16—17.
407. Этот факт не преминула раскопать газета «Российские вести» (1995. 16 марта.
408. Киреев Г. Стратегическое партнерство... С. 14.
409. Проблемы Дальнего Востока. 1993. № 1. С. 11—12.
410. Владивосток. 1993. 15 июля.
411. Красное знамя. 1993. 7 авг.
412. Там же. 1993. 11 сент.
413. Владивосток. 1994. 19 апр.
414. Право плавать мимо Хабаровска из Амура в Уссури до г. Гунцин китайские суда получили еще в 1989 г. На паритетных началах советским судам было разрешено плавание по Сунгари до Харбина (Чжунго бяньмао шиу дабайкэ... С. 445).
415. Известия. 1994. 25 февр.
416. Там же. 1994. 17 мая.
417. Владивосток. 1994. сент.
418. Там же. 1995. 15 марта.
419. Труд. 1996. 24 апр.
420. Владивосток. 1995. 9 февр.
421. Идея эта нашла конкретное отражение и в распоряжении Президента РФ «О мерах по завершению демаркационных работ» от 21 февраля 1996 г. Пункт 4 распоряжения предписывал МИДу России и администрациям субъектов Российской Федерации приграничных с Китаем территорий «ускорить решение вопроса о подписании рамочного соглашения с Китайской Народной Республикой о совместном хозяйственном использовании отдельных участков территории, которые по итогам демаркации будут отнесены к той или иной стороне, с учетом экономических интересов приграничного населения» (См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 10. С. 2367).
422. Например, в интервью газете «Труд», опубликованном 16 мая 1996 г. и перепечатанном в полном виде газетой «Владивосток» 22 мая. он заявил, что «администрация Приморского края никогда не ставила вопрос о денонсации Соглашения 1991 года». Один из ближайших советников Е.Наздратенко, бывший эксперт департамента международно-правового оформления границы РФ, генерал-майор запаса В.Розов пишет, что «никто и никогда не представит ни одной газетной или жуРнальнои строки, ни одного слова на телевидении или радио, ни одного официального документа, где бы он (т.е. Е.Наздратенко) говорил о денонсации соглашения 1991 г. (см.: Владивосток. 1997. 16янв.).
423. Веневцев В., Де.мкин Д. 1500 га русско-китайских проблем //Владивосток. 1995. 25 янв. С. 6.
424. Красное знамя. 1995. 15 февр.
425. АИФ-Дальинформ. 1995. Февраль. № 7. С.2. Уже сами по себе пассажи о «денонсации ... условий демаркации» (?) и «соглашении 1986 г.» свидетельствуют о компетентности автора, но ведь не сам же он пришел к мысли о денонсации договора!
426. Там же. №9. С. 3.
427. Сегодня. 1995. 14 февр.; Утро России. 1995. 2 янв.; Finansial Times. 1995. 1 March.
428. Дипкурьер. 1995. № 4. Февраль. С. 5—6.
429. Владивосток. 1995. 15 марта.
430. Дальний Восток. 1995. 9—15 апр. №4.
431. Жэньминь жибао. 1995. 9 мая. С. 1.
432. Жэньминь жибао. 1995. 19 мая. С. 4.
433. Там же. 1995. 28 июня. С. 6.
434. Островский А. Демаркация: Взгляд с границы // Владивосток. 10 сентября 1995; Островская Н. Жители Приморья спрашивают у пограничников, когда начнется война с Китаем // Известия. 1995. 20сент.
435. Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 10. С. 2366. 1
436. Владивосток. 1996. 28 февр.
437. Ткаченко Б. Демаркация или...? //Дальневост. ученый. 1996. № 11. 14 мая; Он же. Еще раз о «демаркации» российско-китайской границы // Дальневост. ученый. 1997. № 14. 11 июня. Б.Ткаченко как раз и являлся автором и проводником идеи незаконности ратификации данного соглашения Верховным Советом РСФСР и предлагал использовать различные легитимные механизмы для признания его недействительным и последующего аннулирования «вследствие юридической недействительности, противоправности этого международного договора»
438. Утр: России. 1996. 17 апр.
439. Некоторые проблемы демаркации российско-китайской границы 1991—1997 гг. Сб. статей и документов. М., 1997. С. 28. Проблемы Дальнего Востока. 1996. № 3. С. 6.
441. Труд. 1996. 16 мая.
442. Владивосток. 1996. 5 дек.
443. Там же. 1995. 15 дек.
444. Там же. 1996. 24 дек.
445. Владивосток. 1997. 22 янв.
446. Например, после полутора лет борьбы Е.Наздратенко против демаркации границы в русле соглашения 1991 г. обнаружилось, что ему не знакомы ни авторы, ни ответственные за его подписание лиц. В своем интервью газете «Владивосток» от 15 декабря 1995 г. он утверждал, что договор был подписан в 1991 г. Б.Ельциным, а «подсунул» ему документ А.Козырев. Потребовалось специальное выступление в прессе профессора В.Михайлова, тактично указавшего администрации края на необходимость более серьезно относиться к историческим фактам. Поправился Е.Наздратенко только в мае 1996 г., назвав истинных «виновников соглашения» — М.Горбачева и А.Бессмертных.
447. Владивосток. 1993. 15 июля.
448. Пульс планеты. 1996. 27 нояб. «АК-1».
449. Moltz J.C. Core and Periphery in Evolving Russian Economy: Integration or Isolation of the Far East // Post-Soviet Geography and Economics. 1996. No. 3. P. 189.
450. Ткаченко Б.И. Проблемы эффективности внешней политики России на Дальнем Востоке. Владивосток, 1996. С. 95—129; Он же. Договор — закон // Россия и АТР. 1996. № 4; 1997. № 2.
451. Забровская Л.В. Россия и Республика Корея: от конфронтации к сотрудничеству (1970—1990-е годы). Владивосток, 1996.
452. Владивосток. 1993. 1 сент.
453. Благодаря специфической тональности этих, а также иных своих публикаций о Китае, китайцах и российско-китайских отношениях газета «Владивосток» приобрела в КНР репутацию антикитайского издания.
454. АИФ-Дальинформ. 1995. Февраль. №9.С.3.
455. Там же. 1996. Октябрь. №44.С1,3.
456. В качестве примера см. комментарий главного редактора газеты «Владивосток» В.Бакшина к соглашению 1991 г. (Владивосток. 1996. 6 мая.С.5).
457. Владивосток. 1997.21 мая.
458. Человек и право. 1995. № 6. С 1.
459. Статья перепечатана в «Боевой вахте» за 9 февраля 1995 г.
460. См. Раков В. Семь раз отмерь // Завтра России. 1995. 24 февр. — 3 марта.
461. Владивосток. 1996. 9 окт.
462. Буяков А. Приморье, которое мы еще не потеряли // Владивосток. 1997. 25 апр.
463. Комсомольская правда. 1997. 12 марта.
464. Пульс планеты. 1996. 27 нояб. «АК»-1.
465. Карасин Г. Россия — Китай.. С. 31 .
466. Киреев Г. Стратегическое партнерство... С. 17.
467. Комсомольская правда. 1997. 12 марта.
468. См.: TREDA Collected Papers. 1994. А-16. J-5 (рукопись).
469. Рагоза. Посьетский участок... С. 113.
470. РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 927. Л. 224.
471. Ли Шаогэн. Место и роль Яньбяньского корейского автономного округа Китая в свободной экономической зоне в нижнем течении р. Туманган // Дальний Восток России в контексте мировой истории: от прошлого к будущему. Материалы междунар. науч. конф. Владивосток. - 1997. С. 196—197.
472. По поводу бохайских послов в Японии и ответных визитов через Посьет особых сомнений у российских ученых также нет, но вот с управлении Бохаем со стороны Китая говорить по меньшей мере некорректно.
473. Сунь Шили, Ян Ши. Цзяньшэ фададэ бяньцзян цзиньхайшэндэ лиши минцзянь (Исторические основания для создания развитой приграничной приморской провинции) // Дунбэйя цзин-цзи кайфа чжаньлюэ яньцзю... Вып. 3, 1Л94. С. 266—268; Чэ Чжэцзю. Лунь дунбэйя цзинцзи хэцзо юй цзилиньшэн дуйвай кайфан (К вопросу об экономическом сотрудничестве в Северо-Восточной Азии и открытии провинции Цзилинь) // Дунбэйя цзинцзи кайфа чжаньлюэ яньцзю... Вып. 2, 1993. С. 286.
474. Manguno J.P. A New Regional Trade Bloc in Northeast Asia // The China Business Review/ 1993. No.2P.6
475. Чтобы убедиться в этом, достаточно полистать материалы конференций, проходивших в Чанчуни з 1992—1996 гг. и посвященных преимущественно роли провинции Цзилинь в экономике современной Северо-Восточной Азии и проекту «Туманган». (См.: Дунбэйя цзинцзи
кайфа чжаньлюэ яньцзю.. Цзилинь. Вып. 1. 1992; Вып. 2. 1993; Вып. 3. 1994: Вып. 4. 1995). Японские специалисты, продолжающие заниматься различными аспектами проекта «Туманган», уже наносят пока не существующий порт Фанчуань на свои карты (см.: ERINA report. Vol/21/ February 1998.P.8).
476. В красочном буклете «Хуньчунь устремленный в 21 век», изданном администрацией автономного округа, Хуньчунь без ложной скромности именуется геометрическим центром Северо-Восточной Азии.
477. Manguno J.P.Opp. cit. Р. 7.
478. Кстати, в строгом юридическом толковании применение самого понятия «выход в море» в данном случае, как разъясняет специалист по международному праву В.Михайлов, является неправомерным. Конвенцией ООН по морскому праву 1982 г. (ст. 124, п. 1-а) официально установлено и признано всеми странами мира, что выходом к морю является обладание морским побережьем, а отнюдь не возможность плавания до моря по рекам (Михайлов В.С. Экономика, международное право и средства массовой информации // Социально-экономические и политические процессы в странах Азиатско-Тихоокеанского региона: Материалы и тезисы докладов. Владивосток. 1997. Кн. I. С. 62).
479. Собрание законодательства Российской Федерации: 1997. № 21. С. 4076, 4085. Подробнее о проектах и перспективах строительства порта см. интервью со специалистом — инженером-гидротехником и архитектором В.В. Аникеевым «Быть ли китайскому порту в устье реки Туманной» // Дальневост. ученый. 1997. №14. 11 июня.
481. Дунбэйя цзинцзи кайфа чжаньлюэ яньцзю... Цзилинь. Вып. 3. 1994. С. 17.
482. Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 21. С. 4087.
483. Подробна об этом см.: Дунбэй луньтань. 1995. № 2.
484. Между прочим, по мнению некоторых японских ученых, толчок к подготовке проекта «Туманган» дал не кто иной, как М.Горбачев, который в 1989 г. привез в Китай «подарок» в виде согласия СССР на превращение р. Тумэньцзян в международную (Комаки Тэруо, Огава Кадзуо. Кан Нихонкай кэйдзайкэн (Экономическая зона бассейна Японского моря). Токио, 1991. С. 84).
485. Российский Дальний Восток и Северо-Восточная Азия. С. 163.
486. Владивосток. 1997. 22 апр.
487. См.: Taga Hidetoshi. Cooperation in Japan Sea Rim Region – Resent Move and Basic Information. – in. Kan Nihonkai-no genje to helka-no nihon ninshiki. Niigata, 1993. Р. 35.
488. Комсомольская правда» на Дальнем Востоке. 1995. 19 мая.
489. Владивосток. 1995. 20 сент.
490. См.: Романенко Т.. Туманган — последний бастион губернатора // Арсеньевские вести. 1996г. 27 дек. - 1997 г. 2 янв. № 50.
491. Рахманин В.О. Россия и Китай... С. 13.
492. Титаренко М.Л. Россия и Восточная Азия... С. 151.
493. Воскресенский А. Китай во внешнеполитической стратегии России... С. 100.
494. Ян Чжаоцюань, Сунь Юймэй. Чжун Чао бяньцзе ши... С. 214—216.
495. Кстати, в немалой степени причиной противостояния между МИДом, с одной стороны, и региональными властями, с другой, было то, что они порой просто говорили о разных вещах и на «разных языках». Дипломатов интересовал сам процесс реализации соглашения, и они вполне обоснованно сконцентрировались на «определении» (по С.Ожегову, «определить — с точностью выяснить, установить») и «уточнении» («сделать точнее») закрепленной договорами второй половины XIX в., но за прошедшее столетие сдвинувшейся линии границы. Для местных же властей и населения важен не процесс, а результат, который оказался не в пользу России. Соответственно, «определение» линии границы трактовалось как проведение новой.
496. Владивосток. 1993. 15 июля.
497. АИФ-Дальинформ. 1994. №15. Апрель. |
498. Известия. 1995. 17 мая. I
499. Б. Ткаченко. На границе тучи ходят хмуро // Дальневост. ученый. 1996. 18 дек. С. 5; 1996. 25 дек. С. 5.
500. Проблемы Дальнего Востока. 1997. № 6. С. 4.
501 Пульс планеты. 1997. 14 нояб. «аК-4».
502. Красное знамя. 11 декабря 1997.
503. Рахманин В.О. Пятый российско-китайский саммит: достигнута высокая степень доверия. приоритет переносится в экономическую область // Проблемы Дальнего Востока 1997. № 6. С 20-21.
504. Иомиури. 11 ноября 1997.
505. Поздняков Э.А. Нация... С. 114.
506. Kirkow P. Russia in Far East: Politics and Economics in Primorskii Krai. – in. Post-Soviet Puzzles. Mapping the Political Economy of the Former Soviet Union. Vol.II. Baden-Baden.1995. Р. 369.
507. Яковлев А.Г. Россия и Китай: состояние... С. 45
508. Да Чжиган Дунбэйя цзинцзицзюань синчэн фачжаньдэ жогань чжанъай цзи були иньсу (Некоторые неблагоприятные факторы и препятствия в процессе создания Экономической зоны Северо-Восточной Азии) // Ван Дунбэйя яньцзю дэ синчэн. Кан Нихонкай ронсо (Переход к изучению Северо-Восточной Азии: Сб. материалов по зоне Японского моря). Вып. 10. Ниигата, 1996. С. 131—132.
509. Levin S. China in Asia… Р. 126—127
510. СюйФэнцян, Хэйхэ... С. 47.
511. См. Лю Юаньту. Цзаоци чжун-э дундуань бяньцзе яньцзю (Изучение раннего этапа формирования китайско-российской границы. Пекин, 1993. С. 162—163, 198.
512. Чжунго бяньмао шиу дабайкэ... С. 438.
513. Лю Юаныу. Управление Цинским правительством островом Большой Уссурийский и изучение вопроса о литере «Е». Неопубликованный доклах Сокращенный перевод В.Ф.Щичко. С. 8—9.